— Куда-то в сторону Ведено идут, — вытерев пот со лба и прихлопнув мелкую козявку, пожелавшую напиться казачьей крови, констатировал урядник.
— Возле Грозной перехватить не успеем, придется на территорию горцев заходить, — подхватил мысль другой казак. — А нас всего десяток. Неполный.
— Ништо, — тряхнул головой старший. — Мы аккуратненько.
Вообще за последнее время горцев изрядно прижали. Назначенный генерал-губернатором Кавказа Ермолов, взялся за дело со всем пристрастием и за прошедшие семь лет резко изменил сложившуюся ранее ситуацию. С горцами теперь никто особо не церемонился и предупреждений не выписывал. Едва только конкретный тейп замечали за чем-то нехорошим, живших там местных мгновенно настигало наказание в виде карательных походов.
Для упрощения оперирования войсками по всему Северному Кавказу прорубались многокилометровые широкие просеки, закладывались новые опорные пункты, а дороги патрулировали в том числе и присылаемые из столицы в порядке ротации гвардейские полки.
Не стеснялись русские брать заложников, а то и попросту выселять особо проблемных соседей с их жилплощади. Хочешь на равнину уходи — там и землицу выделят, но работать надо будет, а не грабежом или контрабандой жить. Хочешь — иди на юг за хребет к братьям единоверцам, а там разбирайтесь между собой кто прав, кто виноват. А нет — так и тут прикопать всех можно. В итоге к 1821 году набеги на поселения на левом берегу Терека превратились из регулярных в практически единичные случаи. Пришла пора делать новый рывок и окончательно заселить территории севернее Хребта русскими людьми. Видимо местные это почувствовали и активизировались.
— Тпру! — Едущий в авангарде казак спрыгнул с лошади и пригляделся к следам на земле. Степан, вытянув шею, постарался понять, что же там было такого интересного, но не увидел ровным счетом ничего достойного внимания — трава и трава, как в любом другом месте. — Здесь они соединились с другим отрядом.
— Сколько?
— Да шут его знает, сухо, поди пойми это они угнанный скот гонят или сами верхом. Много… Думаю человек с полсотни будет.
— Паршиво, сами не справимся, — урядник недовольно наморщил нос, прикинул расклады и скомандовал. — Матвей, скачи в крепость, пусть подмогу высылают. Раз уж проворонили все что можно. А мы пока следом двинем, дабы не упустить разбойников.
Постепенно уже ближе вечеру подошли к границе покрывающего склоны гор леса. Степан так и не понял, как они это определили, но по словам казаков они уже почти догнали отягощенный добычей отряд противника. Впрочем, сил для его атаки все равно не было.
— Стоять! — Неожиданно из-за кустов появился мужчина в диковинной пятнистой одежде, не похожей ни на что виденное крестьянином раньше. Впрочем, судя по расслабленной позе и открытым ладоням, нападать он не собирался.
— Кто-таков? — Недовольно спросил урядник.
— Майор Шванк. Гвардейские егеря. — Разница в званиях, а майор в гвардии равнялся армейскому полковнику, заставила урядника принять уставную позу и отрапортовать.
— Урядник Егоров, Кизлярский казачий полк! Осуществляем преследование налетчиков, угнавших скот и вероятно захвативших гражданских, — Степан удивленно посмотрел на урядника. Куда только делся расслабленный увалень, «гэ»-кающий и разговаривающий практически по-деревенски. А тут смотри, как по писанному шпарит!
— Знаю, я урядник, что вы тут делаете, — кивнул егерь. — Слазьте с коней обустраивайтесь на ночлег.
— Но, как же это, ваше высокоблагородие? Уйдут же.
— Не уйдут, — усмехнулся майор. — У меня тут две роты егерей, подождем пока они на ночь встанут и перебьем без шума и пыли. Ждем только чтобы захваченный полон риску не подвергать.
— Разрешите поучаствовать, ваше высокоблагородие? — Видимо в том, что егеря способны и сами справиться казак не сомневался.
Майор аж скривился, как будто укусил лимон, но потом махнул рукой и разрешил.
— Только вперед не лезьте, урядник, а то вон у вас ополченцы в составе наличествуют… Чтоб под руку не попались.
— Так точно, вашсокбродь! — Козырнул урядник и приказал своим бойцам устраиваться на отдых. Поскольку противник был совсем не далеко, костер решили не разводить, обойдясь сухпайком — вяленным мясом, хлебом, подвявшими уже за два дня овощами. Ну и легким разбавленным вином, которое в этих местах часто употребляли вместо воды.
— А что это за егеря, — набравшись храбрости и выбрав момент, спросил Степан, — господин урядник.
— А… — казак привалился спиной к дереву прикрыл глаза и приготовился подремать пару часов до тех пор, пока совсем не стемнеет и обретенное неожиданно командование не даст приказа к атаке. — Это я тебе, Степан, скажу, те еще звери.
— Так уж и звери, — засомневался крестьянин, — а на вид офицер как офицер. Разве что одет диковинно.
— Это чтоб в лесу незаметным быть, — пояснил Егоров. — А вообще… Бают, егеря — личная гвардия государя-наследника. Туда берут только самых лучших рекрутов и гоняют не до седьмого пота, а до двадцатого. Учат каждого егеря чуть ли не как офицера, чтобы не только сам в штыковую с криком «Ура» ходить мог, но и головой кумекать. А еще — лучшее оружие, снабжение, и денежное снабжение двойное по сравнению с другими гвардейскими полками. Но зато и воюют они постоянно. Другие полки год на линии отбудут и восвояси убывают, а егеря тут все время. Побатальонно друг друга меняют.
— Да уж… — Только и смог ответить Степан. Он-то думал, что казаки — вершина воинской доблести и мастерства. А тут вон оно как.
Саму атаку на расположившийся на поляне вражеский лагерь «ополченец» запомнил плохо. Было темно, да и не пустили его вперед, чтобы под ногами не путался. Егеря сначала по-тихому перерезали всех караульных — как оказалось эти прирожденные воины к своим обязанностям относились весьма и весьма халатно — а потом подобно ангелам смерти ворвались в лагерь и накоротке перебили супостатов, не дав тем даже минимального шанса. Обошлись даже практически без стрельбы, разделавшись с не понимающими, что происходит, горцами одним только холодным оружием. Все закончилось буквально за две-три минуты.
Егеря еще долго разбирались со взятыми в плен горцами, что-то у тех выпытывали, приводили в чувство похищенных для последующей продажи женщин и детей, потом собирали разбежавшихся — благо по лесу далеко не убежишь — от переполоха трофейных коней и инвентаризировали отбитое у горцев имущество. Степан же, поутру опознав своих буренок, подхватил заодно переданных ему «за труды» соседских женщин и отправился в обратный путь. Домой.
Глава 20
Я взошел на деревянную трибуну, которую специально для торжественного мероприятия выстроили на перроне Пермского вокзала, — вокзальчика скорее, все же в первую очередь это было грузовое направление, а не пассажирское — и осмотрел собравшуюся внизу толпу. Тут собрались не только местные сливки общества, но и куча приезжих гостей из обеих столиц: военные, чиновники, репортеры. Всем было интересно посмотреть на окончание работ по новому «промышленному чуду света», как железную дорогу уже окрестили в прессе.
— Я приветствую вас всех, дамы и господа! — Собравшись с мыслями начал толкать речь. Мне было что сказать: всегда любил железные дороги, и в постройке этой ветки я видел фундамент для большого строительства железнодорожных магистралей, долженствующих соединить империю с запада на восток и с севера на юг. Речь была вымерена по времени и как раз к моменту, когда я начал закругляться на вокзал из-за поворота неторопливо вылез паровоз, тянущий за собой несколько открытых площадок. На площадках сидели рабочие-строители дороги и с цветами в руках приветствовали гостей собравшихся в этот день в Перми. — Почта, телеграф, дороги — это и есть империя. То, что объединяет людей и пространства в единое целое. Господа, я думаю все согласятся, что будущее наступило сегодня!
13 июля 1821 года мы наконец запустили в регулярную работу первую полноценную железную дорогу Нижний Тагил — Пермь. И сразу полезли косяки. Не то чтобы я ждал чего-то другого, но все же немного обидно.