Короче говоря, Греция, несмотря на свои военные амбиции, полностью консолидироваться не смогла, и можно было предположить, что там рано или поздно рванет.
Весело было в Сербии, куда Австрияки, посмотрев на Россию решили ввести войска и под шумок откусить себе еще кусочек землицы. Мнение сербов при этом никто не спрашивал. Миолош Обренович правивший в Сербском княжестве уже 20 лет, все это время ориентировался во внешней политике на Австрию, считая ее лучшим вариантом нежели Османская империя. Это предопределило проникновение в Сербию австрийского капитала и определенное культурное влияние северного соседа. Последнее, впрочем, затронуло только верхушку княжества, на низовом уровне сербы остались верны православию и ориентации на Санкт-Петербург.
Появление же в конце января на границах княжества австрийского оккупационного корпуса привело к попытке переворота, максимально жестко задавленной Обреновичем. Его, впрочем, это не спасло, Австриякам вассалы были не нужны, поэтому Сербское княжество было объявлено еще одной провинцией Австрийской империи без всякого намека на автономию. Последнее привело в будущем к настоящей партизанской войне, в которой сербы за триста лет османского владычествовали изрядно поднаторели. В общем, спокойствия в тех краях в ближайшее время не ожидалось.
Сложнее всего ситуация — если не брать населенную по большей части мусульманами Албанию, где вообще творился страх и ужас — была ситуация в Болгарии. Собственно, как такового государства Болгария пока не существовало и его появление было далеко не предопределено. В отличии от Сербии, Валахии, Греции и Черногории Болгары своей автономии не имели, а территория, населенная этим народом, была включена в Румелийский элайет на общих основаниях. Более того не имели болгары и церковной автономии и даже собственного епископа, вокруг которого можно было бы сплотиться. Про культуру и национальное образование при османах и говорить было нечего, отдельные вспышки не в счет.
В итоге, когда болгарам представилась возможность обрести собственное государство, оказалось, что власть взять просто некому. Не было достаточно уважаемых представителей, способных сплотить вокруг себя хоть кого-то, не говоря уже про реальное большинство. Чем все это закончится, было непонятно, пока же на момент середины февраля 1837 года на обширной территории от Мраморного моря на юге до Дуная на севере и от Черного моря на востоке до Косового поля на западе развернулось натуральное анархическое безвластие, сдобренное кровавыми стычками мусульман и христиан, результата которого предсказать было просто невозможно.
— Ни Лондон не Париж не признает объявление независимости вышеобозначенными вами территориальными образованиями, ваше императорское величество, — от постной рожи англичанина могло скиснуть молоко на кухне. — Поэтому говорить о приглашении их представителей на конгресс некоторым образом преждевременно, однако возможно мы сможем найти точки соприкосновения и тогда они вероятно смогут полноценно войти в перечень цивилизованных государств.
Такой тонкий-тонкий намек, что признание их Россией — как, возможно, и сама Россия — цивилизованным государством право быть не дает.
— Не думаю, что нас может интересовать мнение Лондона на этот счет. Российская империя всегда занимала позицию покровителя всех православных народов, поэтому уверен, что с данной проблемой мы справимся сами.
— И все же мы надеемся на ваше благоразумие и способность уладить возникшие противоречия исключительно дипломатическим путем. В противном случае Великобритания оставляет за собой право применять силу.
— Это ультиматум? — Я удивлено вздернул бровь, — или может это объявление войны.
— Нет, ваше императорское величество, пока нет, — англичанин покачал головой. — Наоборот. Лишь выражение надежды на то, что до войны не дойдет.
— В таком случае, можете быть свободным. Я вас более не задерживаю. Вот вам а не Царьград, — я дождался пока послы покинут помещение и ткнул им в спину понятный всем русским людям жест. Сделать это в лицо все же не позволило воспитание и надежда на то, что все как-то получится уладить не доводя до горячей фазы.
В воздухе ощутимо запахло порохом…
Интерлюдия 2
— Плывут сволочи, как есть плывут! Ваше благородие, неужели все ж решились англичане?
Младший подофицер Сидоров поправил сползшую на бок стальную каску и повернулся к ротному. Судя по напряженному лицу офицера, тот тоже до последнего не верил, что островитяне все же решатся идти на прорыв.