Лондон естественно был не против надавить на египтян, вот только делать это в одиночку, тем более не обладая хоть сколько-нибудь серьезной сухопутной армией, там естественно не желали и по накатанной схеме принялись сколачивать общеевропейскую коалицию. И тут, что называется нашла коса на камень. Австрийцы, как оказалось, были совсем не против развала Османской империи, что отлично укладывалось в общую концепцию перехода всех западных Балкан под управление Вены. Вот только там только недавно поменялся император и в плане резких маневров на внешнеполитическом поприще эта страна была сильно ограничена.
Французы снабжали Стамбул военными специалистами, оружием и туманными обещаниями, сами же в драку лезть не торопились. Там резонно считали, что в случае чего в накладе не останутся при любых раскладах, поскольку Северная Африка в моменте уже сейчас осталась практически бесхозной, гораздо интереснее и выгоднее было послать войска в Тунис чем на Босфор. При этом и тотального разгрома Османской империи в Париже тоже опасались, поскольку это усилило бы Россию, ну и конечно просто так воевать за Британию французы тут совершенно не спешили. Не тот расклад сил.
Россия тоже на призывы англичан отзываться не торопилась по понятным причинам. Мы уж точно в данной ситуации не могли «уйти в минус». Ну а пруссаки и вовсе были очень далеки от проблем Ближнего востока и помочь англичанам могли разве что морально.
У самих же Англичан была целая куча внутренних проблем, связанных с бушующим финансовым кризисом. Плюс в Канаде вспыхнуло восстание сначала англоязычного населения с целью отделения от метрополии, а спустя некоторое время начали бунтовать франкоязычные канадцы, которых потихоньку поддерживал Париж. Без какого-то стратегического желания вернуть эти земли под свою власть, просто так, чтобы сделать гадость ближнему.
В итоге в ноябре 1836 года новый султан Османской империи обратился напрямую к России с просьбой о военной помощи. Оказалось, что в конкретный момент только русские солдаты способны защитить Стамбул от египтян, которые к концу осени уже находились всего в нескольких десятках километров от древнего города.
Собственно, именно голосование по поводу этой просьбы в данный момент происходило в Зимнем дворце.
— Семнадцать «за», девятеро «против», — подвел итог нехитрых арифметических действий я. Госсовет сейчас состоял формально из тридцати одного человека, большая часть которых были представлены, так сказать, по должности. Двадцать семь присутствовало, четверых по разным причинам не было. Решение принято. — Ну и для протокола, мои два голоса тоже «за».
Жребий брошен.
Интерлюдия 1
— Может рому, ваше превосходительство? — Подскочил к мучающемуся на палубе военному отвратительно бодрый матросик и получив в ответ короткий кивок ускакал куда-то в недра этой машины для пыток, называемой по странному стечению обстоятельств боевым кораблем.
Как оказалось, организм генерала Шванка крайне плохо переносил морские путешествия. Все три дня, что посудина телепалась вдоль турецкого берега, его постоянно мутило, а принятая вовнутрь еда так и норовила попроситься обратно. Порой даже удачно.
Да и вообще приятным назвать такой круиз можно было только с очень большой натяжкой. Впрочем, наверное, стоит рассказать по порядку.
18-ую Тульскую пехотную дивизию сдернули из казарм перед самыми рождественскими праздниками 1836 года. Дивизии была поставлена задача выступить по боевому расписанию со всем полагающимся имуществом и боеприпасами в сторону железнодорожной станции, где их должны были ждать поданные для посадки составы.
Офицеры, предполагавшие провести это время с семьями тихо ворчали, однако приказ есть приказ. Подобные учения с погрузкой-выгрузкой, иногда маневрами и стрельбами на полигоне проводились не редко, и всегда за ними приглядывали присланные из столицы контролеры. В самый первый раз часть офицеров было попытались свалить всю рутину оправления процессами на унтеров, а самим заняться более интересными вещами: алкоголем и картами. А кое-кто и вовсе посчитал учебную тревогу недостаточно важным поводом, чтобы явиться в часть. В итоге первые отделались выговорами и понижением по службе, а вторые — и вовсе вылетели на гражданку без права ношения мундира. После этого к таким тренировкам господа офицеры стали относиться куда как серьезнее. Тем более что и жалование за эти периоды начислялось по-боевому, плюс премии выплачивались за соблюдение норм погрузки-выгрузки и удачные стрельбы. Было за что, в общем, побороться.