- «Этот марш не смолкал на перронах,
Каждый раз заслонял горизонт,
С ним отцов наших в дымных вагонах,
В поездах увозили на фронт.
Он Москву отстоял в сорок первом,
В сорок пятом шагал на Берлин,
Он солдатом дошел до победы,
По дорогам нелёгким войны.
И если в поход
Страна позовет,
За край наш родной,
Мы все пойдем в священный бой».
Там были и другие тексты, написанные еще в Империи, однако помнил я только этой вариант, который очевидно пускать «в продашн» было никак нельзя, поэтому пока музыка осталась без слов.
Мимо трибун проходили и строились егеря совершенно советского вида со штуцерами, к которым я настоял, чтобы примкнули штыки, и которые в таком виде вполне можно было издалека принять за трехлинейки. Казалось, что сейчас эти ребята прямо отсюда отправятся защищать Ленинград на внешний обвод. К сожалению, а может к счастью, такие эмоции мог прочувствовать в силу понятных обстоятельств только я, для остальных – и для придворных, всяких прочих «приближенных» кучкующихся на стороне Зимнего и для простых зевак, толпящихся но противоположной – все выглядело просто как еще один парад, коих Питер видел, откровенно говоря, не один десяток.
- «Это еще что», - подало голос второе мое ехидное «я», вынырнувшее из глубин сознания как реакция на повлажневшие слегка глаза. – «Вот мы к двенадцатому году «Священную войну» напишем, заменив фашистов на французов, как раз в размер ложится, вот тогда да…»
Дальнейшее действо было конечно очень пафосным, но таких же эмоций у меня в душе уже не поднимало. Император толкнул короткую речь – это я тоже посоветовал сделать для большего «единения с народом» – потом принесли знамя, егеря его приняли и утопали с площади, после чего мимо трибуны, для того чтобы закруглить действо прогнали еще и прочие гвардейские части, которым, в общем-то тоже вскоре предстояло вновь поучаствовать в войне.
Вообще, в эти месяцы, после возвращения в Питер Александр был необычно податлив и относительно легко соглашался на все мои более-менее разумные и обоснованные предложения. Император, очевидно, находился в таком себе психологическом состоянии «грогги» - стоячего нокдауна – и с трудом мог принимать адекватные решения. Я было даже подкатил к брату провентилировать вопрос начет заключения мира с Наполеоном сейчас, а не через два года и еще сотню тысяч трупов наших солдат, но тот только покачал головой. Оказалось, что почву в этом направлении русская дипломатия в лице Чарторыйского – нашел, блин, кого посылать – уже прощупывала, однако условия корсиканец вкатил настолько тяжелые, что Александр на них пойти был пока не готов. Какие именно условия, причем император говорить не захотел, хотя мне это было и не нужно – вероятнее всего речь шла о континентальной блокаде Англии, на которую, как это не печально у нас было завязана большая часть внешнего экспорта. Такой маневр сильно ударил бы по казённым доходам, позволить его себе мы просто не могли.
Что же касается егерского батальона, то с его командиром капитаном Иваном Васильевичем Авдеевым я постарался обсудить все возможные варианты развития событий заранее, заодно снабдив его целой пачкой сопроводительных документов.
- Вот тут, - я вызвал капитана к себе в Зимний, где к этому времени успел обзавестись не только собственным кабинетом, но и небольшой канцелярией, состоящей из секретаря, пары делопроизводителей и пары курьеров. – сопроводительные бумаги. Вы будете подчиняться лично князю Цицианову, никто другой больше вам приказов отдавать не сможет. Более того вот тут письмо – передашь князю лично из рук в руки – где я прошу его применять ваш батальон исключительно по профилю. Дабы не додумались местные дуболомы вас в пехотную линию поставить или еще какой кунштюк вытворить. Это ясно?
О том, что князь буквально через месяц погибнет при захвате Баку я пока, естественно, не знал.
- Так точно, ваше императорское всочество! – Я поморщился, молодой парень – ему еще и тридцати не было – мне был искренне симпатичен. Происходящий из давнего Тульского дворянского рода, он был таким себе типичным арийцем – хоть на плакат о расовой чистоте помещай: высокий рост, светлые, слегка вьющиеся волосы, голубые глаза. Думается мне, что проблем с женским полом у капитана при такой внешности точно не было. Так вот все было в нем хорошо, вот только быстрый карьерной взлет еще видимо не уложился у него в мозгах и отучить его от полного титулования у меня так и не получилось.