- Почему ты настолько в этом уверен? – Дождавшись, пока я вновь займу свое место уточнил император, - прусская армия сильна еще со времен старого Фридриха. Тем более, что солдат они пока не теряли.
- Вот поэтому, шансов у них нет. Ты лучше меня знаешь, какие настроения царят в Берлине, они даже ждать наши войска не станут, попробуют «забрать всю славу» себе, - слова «забрать всю славу» я выделил голосом, показывая свое отношение ко всему происходящему. – А когда корсиканец разобьет армию пруссаков, мы вновь останемся с Наполеоном один на один. Мы же на англичан, шведов и прочих саксонцев всерьез рассчитывать в континентальной войне не будем?
Последний вопрос предназначался Константину, который в ответ только скривился, понимая, что пользы от таких союзников весьма немного.
- А я напоминаю, что у нас на юге еще война с Персией, да и Турция неожиданно зашевелилась.
Османы, явно видя, что Россия занята в другом месте, решили под шумок отжать обратно два дунайских княжества, и все дело шло к войне еще и с этим противником.
- И как ты видишь решение этого вопроса? – Подал голос Константин.
- Вам не понравится.
- А ты предложи, - с легким нажимом произнес Александр, после чего переглянувшись почему-то с братом добавил, – Мы тебя и позвали, чтоб ты дал немного другой взгляд на вещи, у тебя это хорошо получается.
- Ну хорошо, только потом возмущаться не нужно, я заранее предупредил, - ухмыльнулся я, предчувствуя реакцию на свои слова. – Пруссаки рванут добывать славу победителей Наполеона и быстро потеряют армию, а вместе с ней и большую часть территории, после чего дальше придется воевать нам, по сути, в одиночестве. Может какая-то помощь и будет от Фридриха Вильгельма, но точно не определяющая. Закончится все тем, что мы заключим с Наполеоном невыгодный мир, потому что альтернативой ему будет мир еще более невыгодный. Очевидно, что меньше всего потеряет – из Пруссии и России – тот, кто заключит сепаратный мир первым, поэтому медлить будет уже совсем нельзя. Такой мой прогноз на ближайшую кампанию.
- Так, это понятно, - согласился Александр, видимо такое предсказание уже не вызывало в нем внутреннего протеста. – А что ты предлагаешь?
- У нас есть месяц – полтора, может два. Окно возможностей, - ввернул я термин из будущего, - пока Пруссия уже будет воевать, но еще не потеряет армию. Договориться с Бонапартом за спиной англичан и пруссаков и выйти из войны. А может даже больше – ударить в спину немцам и откусить кусок их территории. А потом повернуться на юг и раздавить османов. Не так как в последние войны – вот эти все танцы вокруг дунайских крепостей, они реально ничего не дают, только солдат кладем бесполезно и деньги тратим. Дойти до Стамбула и потрогать насколько мягкая борода у турецкого султана. Решить южный вопрос раз и на всегда, тем более время для этого подходит как нельзя лучше: англичане заняты французами, французы – англичанами, нам никто не помешает, неизвестно, когда еще такой шанс представится.
- Да уж… - после короткой паузы крякнул император.
- Я же говорил, что вам это предложение не понравится, - я пожал плечами. – Но так мы можем выйти из этой войны с минимальными потерями, а может даже с прибылью. У шведов можно еще под шумок Финляндию откусить. Нужно только подумать, как сохранить торговлю с Англией – через Балтику, вероятно, не получится плавать – придется весь поток грузов в Архангельск везти, а это дополнительные расходы.
- Ну и как тебе молодое поколение? – Крестный повернулся к Константину, который, казалось, от моей короткой лекции по внешней политике впал в совершеннейшую растерянность. – А ведь они придут нам на смену.
- Вовремя предать – означает предвидеть, - процитировал я Талейрана, хотя не был уверен, что эта фраза уже была им произнесена. – Тот, кто пытается привнести в международную политику личные отношения, будет всегда в заведомо невыгодном положении по сравнению с остальными. Вот ты думаешь турки сами решили княжества подмять под себя – хрена с два. Уверен, что ели хорошо покопаться, там французские уши отыщутся очень быстро. А с другой стороны: если получится вовремя перейти на сторону Наполеона, будут французы спасать своего незадачливого союзника – тоже нет. Союз с Россией им важнее. Как говорят англичане – ничего личного, только бизнес.
Опять же, не был я уверен, что англичане сейчас так говорят, тем более что это скорее американская фраза, но в контексте беседы она ложилась слишком хорошо, чтобы ее не озвучить.