- Там, на шахте, взрыв, - прерывающимся от отдышки голосом прокричал он. - Всех, кто внизу, завалило. Мама, - обратился он к соседке, Клавдии Ивановне, - я лопату возьму. Может сможем их откопать.
- Боже, что творится то, - заголосила одна баба в толпе, но ее быстро осадили суровые мужские голоса.
- Не время причитать, Терентьевна. Надобно спасти, кого можно. Айда народ, хватай лопаты. Может кто живой остался.
Люди спешно хватали лопаты, топоры и ломы и густой колонной двинулись в сторону шахты. Ноябрьские деньки выдались морозными и утоптанная, заиндевелая земля поскрипывала под множеством сапог. Среди них шагал и Денис, с тревогой гадая, как там его родные.
Семейство Рябых переехало в поселок без названия два года назад. Потребность в угле неуклонно росла, и на шахтах постоянно требовались рабочие руки. Поначалу переехал отец и три месяца ютился в палатке, пока не возник барачный поселок. Тогда к нему подалась остальная семья: жена, Антонина Николаевна и трое детей - два сына и младшенькая дочь Соня, которая, как раз, пошла в школу. Старший брат Борис пошел работать шахтером с самого приезда. Дениска поначалу подрабатывал на отвале, а полгода назад впервые спустился под землю, став полноправным шахтером. Соседские ребята его возраста все, как один, трудились полную смену наравне со взрослыми. Поселок со временем вырос, прирастая новыми деревянными бараками на несколько семей. Эти куцые строения, построенные их гнилого леса и продуваемые ветрами, образовывали несколько улиц. На карте поселок не значился. Возникши стихийно, как и десятки других, вокруг угольных шахт в Екатеринославской губернии, он продолжал оставаться случайным образованием, побочным детищем индустриализации. Шахтеры называли его просто 'поселок'.
Денису в этот день повезло. Сильно простудившись два дня назад, он остался дома и пропустил свою смену. А ведь он работал в одну вахту с отцом и старшим братом. И не валяйся он с температурой на палатях, лежал бы он сейчас под землей, заваленный тоннами породы. Ведь таких как он пускают в самые узкие коридоры. Повезло и тем мужчинам, которые сейчас шагали вместе с ним. Их бригада покинула шахту три часа назад. Но там, внизу, остались их товарищи. И шахтеры спешили в надежде, что там, под землей, остались живые люди, которых, быть может, удастся спасти.
У здания управления, полуразрушенного взрывом, толпа остановилась. Путь им преграждала охрана, состоявшая их дюжины молодцов. Среди них находился и сам управляющий, Авдотьев Федор Афанасьевич - невысокий человек, с заметным брюшком, затянутым в темно-серую жилетку, под цвет костюму. Слегка выпяченная вперед, нижняя, мясистая губа придавала его лицу немного презрительный вид.
- Что вам надобно господа? - спросил он подошедших шахтеров.
- Так ведь взрыв был, ваш благородие, - ответил здоровый мужик, по имени Мирон, как пушинку, сжимавший в огромных ручищах увесистый лом. - Мы помочь хотим, Авось удастся кого-нибудь откопать.
- Ну что ж, я и сам хотел послать за помощью, так, что вы вовремя. Ребята, что наверху остались, уже начали откапывать, вот вы им и поможете.
- А сколько завалило то? - спросили их толпы. Управляющий скривился:
- Не знаем еще. Списки уточняются. У нас внутри все порушилось. Если уж пришли, так давайте за работу. Пропустите их.
Охранники расступились, пропуская рабочих вовнутрь, где среди облака пыли и угольной крошки уже копошились две дюжины шахтеров.
Раскопки продолжались десять дней. Удалось спасти шестнадцать человек, в основном в первые три дня. Погибших оказалось сто семьдесят два шахтера, из них двадцати двум было менее пятнадцати лет. Через две недели после взрыва состоялись похороны погибших. У братской могилы собралась многотысячная толпа со всей округи. Аварии в шахтах случались и до этого, но что бы так много жертв, неслыханная катастрофа! Ходили слухи, что хозяева экономили, используя для крепежа гнилое дерево. В газеты попали даггеротипы шахтерского поселка, с унылыми, хлипкими бараками и эти снимки всколыхнули общество. В неудержимом процессе индустриализации многие забыли, что за всеми этими достижениями стоят люди, многие из которых влачат жалкое существование. Особенно потрясли общественность погибшие дети. Женщины плакали, читая об их нечеловеческих условиях труда и сменах по двенадцать часов, как у взрослых.
Учитывая такой общественный резонанс, на похороны приехал сам губернатор Федотов Андрей Яковлевич, стоявший возле руководства товарищества 'Продуголь', которому принадлежала шахта.
Батюшка, уже было закончил читать молитву, как из толпы раздался женский возглас:
- Убийцы! - Народ заволновался, многотысячная масса людей пришла в движение. Рокот нарастал, а потом в управляющего и хозяев 'Продугля' полетели комья мерзлой земли. Толпа, распаляя сама себя, поперла на горстку хорошо одетых господ. Казалось еще минута, и им не миновать расправы. Но тут опомнились драгуны, сопровождавшие губернатора для сохранения правопорядка. Оттеснив чиновников назад, они открыли огонь по толпе. Раздались крики и вопли раненных. В солдат полетели комья земли, но после следующего залпа люди поддались назад и побежали, давя на своем пути тех, кто не устоял на ногах. Кареты с губернатором и руководством компании, споро ретировались с ставшим опасным, места, сопровождаемые солдатами. И только батюшка, стоя в одиночестве у могилы, удивленно огладывал место, еще пару минут назад бывшее столь благообразным.
Расследование, назначенное самим императором, выявило нарушение техники безопасности руководством 'Продугля'. Причем не в одной шахте, а систематично. Крепеж использовался их гнилого дерева, из-за экономии на насосах шахты частенько затапливало, а шахтеры вынуждены были работать по колено в воде. Везде практиковался детский труд. Управляющие на местах закрывали на это глаза. Так, на одном предприятии трудились десятилетние подростки, получая мизерную зарплату. Многие не выдержав длинную смену и недостаток кислорода, падали в обморок. Жилищные условия, в стихийно возникших рабочих поселках оказались ужасающими. На владельцев компании возложили огромный штраф в триста тысяч рублей и обязали в годичный срок исправить выявленные недостатки. Через три года, не сумев преодолеть кризис, 'Промуголь' разорился и был поделен между другими, более удачными предпринимателями.
- За тобой не следили? - спросил Киргиз, с недоверием глядя на Чинушу.
- Нет, с какой стати, - ответил тот, - чересчур ты Киргиз нервным стал. Ежели боишься, так и скажи. А то из-за тебя все дело завалим.
- Да не боюсь, я. Просто излишняя предосторожность не помешает, - угрюмо ответил тот. - Ты купоросное масло принес?
- Принес, - Чинуша вытащил из холщовой торбы стеклянную банку.
- Молодец, - похвалил его товарищ и, схватив банку, отнес ее на небольшой стол у окна, уставленный стеклянными емкостями и колбами.
Киргиз и Чинуша дружили еще с университета. Познакомились на первом курсе химического факультета, и с тех пор стали неразлучны. Вместе увлеклись идеями Сен-Симона, Прудона, и иных социалистов. На втором курсе оба оказались отчислены за прогулы. Впрочем, к этому времени друзья уже грезили идеями равенства и справедливости, а учеба лишь мешала их планам. Революции, отгремевшие в Европе, произвели на молодых людей большое впечатление. Казалось, что долгий гнет реакции рушится и вместо него наступает новая пора. Но затем наступило протрезвление. Революции во Франции и в германских государствах были подавленны, и все вернулось на круги своя. Россия, которую европейские события счастливо обошли стороной, казалась им оплотом деспотизма и реакции. Да император признал независимость венгров и отпустил поляков в начале своего царствия. Да он освободил крестьян. Ну и что с того? Стали ли люди свободнее? Нет. Многие, слишком многие в стране страдают от гнета фабрикантов, банкиров и крупных землевладельцев. Они, эти кровопийцы, выжимают из народа последние соки, чтобы купить себе модный особняк и отдохнуть в Крыму, в обществе подобных себе монстров. Эта клика, возглавляемая императором и его чиновниками, стоит на пути настоящего прогресса, ведущего к равенству и гармонии всех граждан. А так как добровольно они власть не отдадут, надо выжигать их каленным железом.