Вот почему реформы Петра, как и многие реформы свыше в России, едва задели верхний тонкий пласт дворян. А после его смерти многие предприятия закрылись из-за неэффективности и отсутствия спроса. Другие работали по старинке. Без собственника и хозяина такие реформы оказались не подъемны.
Помимо промышленных центров я посетил множество сел и маленьких городков. В некоторых я останавливался на ночлег, в иных останавливался, дабы подковать лошадей или починить ось, поврежденную российскими дорогами. Село жило своей жизнью, отличной от городской, а тем более от столичной. Так как большинство крестьян были крепостными, все это сельское население в большей части своих дел ведалось особой администрацией или чиновниками земской полиции. За пределы своих поселков они почти никогда не выезжали, разве, что их рекрутировали в солдаты или на иные государственные повинности. Главными проблемами являлись низкие урожаи и чересполосица, которая и стала одной из причин низкой урожайности. Закрытые в своем мирке крестьяне, тянули лямку из поколения в поколения и быт их не особенно изменился за последнюю сотню лет. После разговоров с ними я понял, что несмотря на свой небольшой надел и скудную жизнь, они все равно не согласятся сдвинуться с места, ибо их деревенька и была их родиной и себя вне нее они слабо представляли.
Помещики оказались разными. Некоторые, более рачительные, закупали сельхозинвентарь за границей, пытаясь внедрить передовые технологии, а иные старались выжать из своих крестьян последнюю копейку, хозяйствуя по старинке и боясь потратить лишний рубль. В основном же это был довольно костный класс, ограниченный и патриархальный. Большинство из них жили не намного лучше крестьян, так как не владели большими наделами, а с низкой урожайностью, даже имея нескольких крепостных, было тяжело прокормиться. Зерно на экспорт и для внутреннего потребления поставляли лишь самые богатые из них, а таковых имелось процентов десять. Вот и выходило, что большинство населения могли прокормить лишь самих себя, а без производства излишков не было надежды на появление потребителей, которые смогут стимулировать промышленный рост.
Я вспоминал как в моем времени многих людей коробило от словосочетания 'потребительское общество', мол, это стадо безмозглых скотов, которым только подавай жвачку. Но я не видел ничего плохого в желании людей жить лучше. Ведь жить в скудости не есть хорошо, и бедность обыдляет почище достатка. Что поделать, ведь идеального общества не существует, а утописты, которые пытались его создать, очень быстро скатывались к террору, так как не находили иных стимулов убеждения.
Уезжая в Англию, я был полон впечатлений, которых не даст ни одна книга или отчет. Впечатлений от огромных пространств и от огромной крестьянской страны, которая как спящая красавица, ждала своего часа проснуться. Я понимал почему мой брат побоялся освободить крестьян. Изменив правила игры, он мог пробудить такие силы, которые могли смести все начатое Петром. И он не решился. Но не сделать этого уже было нельзя. Мир изменился, даже если в Европе, ослепленной победой над Наполеоном, многие этого и не заметили.
Глава 15.
В Англию я попал в конце 1816. Не самое лучшее время для путешествия, но я спешил, чтобы успеть обратно домой, на собственную свадьбу. Перед поездкой я получил 'инструкции' от Карла Васильевича Нессельроде, нашего министра иностранных дел. Этакого Громыко начала XIX века. Что интересно, Россию Карл Васильевич презирал, что не мешало ему стоять во главе ее внешнеполитического ведомства. Вот такие вот чиновничьи перипетии. В этом времени остзейские немцы составляли значительную часть чиновников и офицеров, так как были более образованны и инициативны. То есть являлись более грамотными специалистами.
Путешествие по Северному морю в осенний период, да на парусном судне, удовольствие не из приятных. И хотя, как оказалось, морской болезнью я не страдаю, аппетит и самочувствие у меня были не очень. Зато я очень обрадовался вновь увидев землю, когда, наконец, мы прибыли в Туманный Альбион.
Лондон оказался очень оживленным городом. Гораздо более деловым, чем другие европейские столицы которые я посетил. Англия первой вошла в фазу индустриальной революции и в отличие от остальной Европы, здесь уже спешили. Лондон оказался не готов к такому взрыву деловой активности. Поэтому в нем появилось множество трущоб - кварталов пролетариата. Но, несмотря на трущобы и несколько хаотичную застройку, город выглядел довольно чистым, по крайней мере в центре. Дороги тоже производили хорошее впечатление, особенно после российского бездорожья, от которого я страдал целый год.