- Ничего, зато вона ужо очередь подошла, - ответил Николай и зашел в барак.
Эти два месяца, прошедшие с момента призыва пролетели как один день. Семья Николая жила в деревне Боголюбово, под Смоленском и до реформы числилась среди крепостных князя Щербатова. После реформы семье повезло и она получила надел неподалеку от деревни, поэтому им не пришлось переезжать, как его дяде, который получил земли в далекой Новороссии. Николай тогда еще под стол ходил, но это событие он запомнил очень хорошо.
Семья Обуховых была довольно многочисленной. Помимо Николая в семья насчитывала еще пять детей: его старший брат Егор и двое младших Васька и Никифор, а так же две сестренки, Агафья и Ольга. За десять лет отец смог поднять довольно крепкое хозяйство, хотя поначалу пришлось нелегко. После передела земли бывали и драки, и кражи инвентаря, и поджоги завистливых соседей. Но со временем жизнь устаканилась, и в семье впервые появился кое-какой достаток. Тем тяжелее оказалось отпускать сыновей в армию, ведь значительная часть хозяйства опиралась на их руки. Сначала ушел старший Егор, а потом настал черед Николая.
Самому Николаю в армию не хотелось. Несмотря на то, что Егор, вернувшись, говорил, что три года службы пролетели быстро и заодно в армии он научился читать и писать, да и места иные, окромя деревни повидал. И хотя читал он медленно, в семье Обуховых он оказался единственным, кто разумел грамоту. Но к словам Егора Николай относился с недоверием. Он почти ни разу не выезжал их деревни, разве что на ярмарку в Смоленск. Но полуразрушенный Смоленск* не произвел на паренька особенного впечатления. В деревне же все было знакомым и потомственный крестьянин, он прекрасно осознавал, что означает для хозяйства потеря рабочих рук. Да и отец ворчал по поводу того, что, мол, отбирают у крестьянина рабочие руки. Как жить то прикажите и хозяйство содержать? Хотя он так же ворчал когда призвали старшего сына.
Благо служба проходила неподалеку от Смоленска, и среди призывников оказалось несколько односельчан, что делало службу веселее. Как-никак, а знакомые лица. До призыва Николай считал себя довольно крепким парнем, привыкшим к нагрузкам. Ну а как же иначе, ежели он с малолетства помогал отцу в поле и матери по хозяйству, а с двенадцати лет работал наравне со всеми. Но уже с первой недели оказалось, что он глубоко заблуждался. После первого же пробега на два километра он еле выдержал темп, а дальше упражнения лишь стали еще тяжелее. Вдобавок, днем занимались обязательным чтением и письмом, которые давались Николаю нелегко. Впрочем, и другие призывники чувствовали себя не лучше. Егор, провожая брата, успокаивал, что со временем он привыкнет, но пока Николай все еще с трудом мог преодолеть нагрузки, которые постоянно увеличивались. Помывшись, Обухов вышел из барака и направился в казарму, на долгожданный отдых. На соседней койке уже лежал Андрей, все еще немного мокрый после купания.
- Ну как ты? - спросил он у Андрея.
- Ноги все еще болят, но может к ужину пройдет, - ответил тот.
- Ну да ничего, завтра занятия на плацу, а там бегать много не надо. Вот и передохнем, - оптимистично заметил Николай.
- А про утренний марш ты забыл? - спросил Андрей.
- Ну, так-то не шибко много. Два километра всего, и без ранцев. Я ужо попривык, - ответил Обухов.
- Ну-ну, - покачал головой Андрей. - Я, пожалуй, посплю часок и тебе советую, - сказал он и отвернулся от соседа, поудобнее устраиваясь на койке...
За последующие восемь месяцев Николай все же привык к нагрузкам и физически и морально. Через полгода после призыва он уже довольно спокойно прошел завершающий тридцатикилометровый марш-бросок. А двадцать километров марша вообще стали привычными. Заодно Николай научился писать и читать и стрелять. Читал он плохо, по слогам, но все же читал. Стрелял он заметно лучше, чем читал, иногда успевая зарядить ружье по три раза в минуту. За эти полгода он возмужал и стал более уверенным в себе. Жизнь вдали от дома и от привычной среды сделала его более самостоятельным. Хотя он часто скучал по дому и по работе на земле.
За время службы он сдружился со многими ребятами, в том числе и из дворян, знакомство с которыми казалось невозможным, ибо поначалу они держались особняком. Но так как ребята в отделении большинство времени проводили вместе, потихоньку все притерлись друг к другу. Хотя вначале чуть ли не до мордобоя доходило. Но, коли ешь кашу из одного котелка, то волей неволей, а подружишься.
Ближе к концу службы, вечером, после отбоя в казарме друзья шепотом делились своими планами.