Конец боя Федор помнил смутно. Нога отчаянно болела, а в глазах стояли красные круги. Когда к баррикаде вплотную приблизились османы, он подумал, что это конец. Казалось ничего не сможет их остановить. От навалившейся слабости он выпустил из рук ружье и прислонился к мягкому мешку с тряпьем. Откуда то смутно, как сквозь толщу воды раздались крики 'Ура' и затем заорали и все остальные солдаты вокруг.
- Наши пришли, - радостно кричал, вороча товарища Емельян. По его разодранной щеке стакала струйка крови, делая борозду на черном лице. Но он ничего этого не замечал.
- Отбились, - успел сказать Кошка и отключился.
Очнулся он уже в госпитале, развернутом в бывшем медресе. Вначале он поразился царившей вокруг тишине. После столь напряженного дня, казалось, что он попал в мир иной. Вокруг была ночь. Лишь постанывание раненных, да скрип коек нарушали царившую тишину. Тусклый свет от двух керосиновых ламп под потолком отбрасывал на стены причудливые тени. Поняв, что он в госпитале, Федор вспомнил почему он сюда попал. Кряхтя, он согнулся пополам и ощупал ногу. 'Не оттяпали' - мелькнула радостная мысль. Поначалу хотел позвать медсестру, но потом передумал, после этакого дня было приятно просто лежать и не о чем не думать.
Хотя нога осталась цела, пуля застряла внутри, войдя немного выше колена и задев кость. Благо, как говорила сестричка, Елена Павловна, операция пошла нормально и ежели повезет, то даже хромоты не останется. А потому солдат смог самостоятельно встать с кровати лишь через две недели и еще через две окреп настолько, что получил свой первый отпуск. Врач, Седых Матвей Николаевич, ученик самого Пирогова, обещал что через месяц Кошка сможет вернутся в свою часть, штаб которой располагался на восточной окраине Стамбула. Как потом рассказывал навестивший его Емельян, из роты капитана Самохина в строю осталось менее половины солдат. Одних погибших оказалось шестнадцать, среди них и сержант Ерохин, командир Федорова отделения. Подоспевший на помощь батальон с ходу, со штыками наперевес, как гончая набросилась на толпу. Потапов говорил, что мстя за убитых товарищей, солдаты не щадили никого. Войдя в кураж, изничтожили басурман практически полностью. Опосля на улицах, вокруг мечети насчитали более тысячи трупов. Полковник остановил своих солдат только когда те начали вышибать двери домов, грозя расправиться с местными жителями.
Самого проповедника нашла разведка, допросив две дюжины пленных, которых оставили в живых. Как оказалась, мулла Корай жил неподалеку от мечети. Там его и захватили разъяренные солдаты. После короткого полевого суда незадачливого фанатика поставили у стены его же дома. Мечеть, где и начались беспорядки, превратили в штаб, разместив в единственном оставшимся минарете дозорных. Так закончилась эта эпопея.
Соседи по палате попавшие в госпиталь на две недели позже Федора рассказывали, что в городе спорадически возникали беспорядки, и кое-где все еще постреливали из домов спрятавшиеся солдаты гарнизона. Но за это время четыре дивизии второй волны не только зачистили город, но и продвинулись на восток километров на пятьдесят. Сам город стоит наполовину пустой, покинутый жителями после того, как русская армия применила артиллерию по кварталам, охваченным беспорядками.
Теперь же, находясь в прохладной громадине храма, все произошедшее до этого казалось Федору не реальным. И переход через море, на раскаленном, пахнущим углем транспорте, и бой в узких улочках Царьграда и даже тихий, белый лазарет, где он поправлялся после ранения. Все уходило в даль, к куполу, где клубясь яркими лучами, проникало утреннее солнце.
Глава 2.
К концу лета 1858 года В Европе сложилась очень благоприятная для России ситуация. Ведущие европейские державы увязли в конфликтах как у себя дома, так и в колониях. Великобританию все еще сотрясали восстания в Индии и Ирландии, а французы, в коалиции с Австрией, находились в патовой ситуации против Пруссии, Венгрии и Италии. Да и в Китае длящаяся уже два года война не принесла победы ни одной из сторон. Чтобы добить Цин, европейцам требовались подкрепления. Но, они оказались не в состоянии выделить дополнительные силы. К середине 1858 года им стало не до Китая. С другой стороны Поднебесная, последние десять лет сотрясаемая восстанием тайпинов и ослабленная двухлетней борьбой с колонизаторами, тоже оказалась на грани краха. Военные поборы и тяготы войны вызвали ропот по всей стране. Неудивительно, что в такой ситуации нашлись честолюбивые генералы, использовавшие ослабление центральной власти для личных целей. Каждый местный Наполеон стремился сесть на трон и основать собственную династию. Пусть и в глухой провинции, зато сам себе хозяин. Местное население, озлобленное высокими налогами и рекрутскими наборами не противилось новой власти. Впрочем, его никто и не спрашивал. Используя вакуум власти и появление Наполеонов местного разлива, ведомство генерала Алексеева вело тайные переговоры с такими одиозными фигурами. Эти контакты оказались взаимовыгодными. Мятежные генералы, или как их впоследствии прозвали англичане - варлорды, понимали, что без поддержки третьей стороны их шансы удержаться не велики. Все же Пекин мог по одиночке разгромить каждого из них. А то, что после окончания борьбы с европейцами, император Поднебесной станет восстанавливать рухнувший порядок, сомнений не у кого не вызывало.