К 1809 году все товарищи детских игр (за исключением брата Михаила) были с ним разлучены: их влияние было признано вредным, отвлекающим от учёбы, заставляющим слишком много думать о развлечениях — в том числе о военных игрушках. Владимир Адлерберг, например, был определён в Пажеский корпус. В канун наполеоновского нашествия на Россию он будет выпущен прапорщиком в лейб-гвардии Литовский полк и в его рядах проделает эпический военный поход от Немана до Москвы и обратно, а потом и до Парижа.
Но Мария Фёдоровна и в ту грозовую пору требовала от Ламздорфа, чтобы «их императорские высочества сколь можно более занимались науками, носили партикулярную одежду и вовсе не участвовали в военном управлении». Впрочем, были у неё планы отказаться и от услуг Ламздорфа. Именно к 1809 году относится намерение направить младших Павловичей учиться в знаменитый Лейпцигский университет. Для его осуществления Мария Фёдоровна затворилась с сыновьями в Гатчине и сделала главным предметом их обучения столь необходимый для будущих студентов латинский язык. В результате этот язык стал предметом особой нелюбви Николая — на всю оставшуюся жизнь. «Государь терпеть не может латыни с тех ещё пор, как его мучили над нею в молодости», — говорил министр Двора князь Пётр Михайлович Волконский более сорока лет спустя. Сам Николай, решая как-то судьбу латинских книг библиотеки Эрмитажа, велел убрать их от себя подальше: «Терпеть не могу вокруг себя этой тоски». Он также исключил ненавистный язык из программы обучения собственных детей, вспоминая, как занимался спряжением латинских глаголов «под угрозой применения розог и под громкой бранью кавалеров»[26].
Особенно обидным, возможно, было то, что мучения с мёртвыми языками оказались напрасны. Идее с Лейпцигским университетом воспротивился лично Александр I. Его тоже захватила мысль о всестороннем образовании младших братьев, и ради них он дал ход одному из самых блистательных педагогических проектов — Лицею.
Уже само место, выбранное для Лицея — Царское Село и тот самый флигель Екатерининского дворца, где родился и жил Николай Павлович, — указывает на намерение императора создать уникальное учебное заведение для высочайших учеников и их отборного окружения. Ещё 11 декабря 1808 года Михаил Михайлович Сперанский представил Александру «Первоначальное начертание особенного Лицея», в котором бы обучались 10—15 молодых людей в возрасте от десяти до двенадцати лет (как раз десять было Михаилу и двенадцать Николаю!)[27]. Учреждался Лицей «для образования юношества, особенно предназначенного к высшим частям государственной службы»[28], поэтому в нём решили обойтись без военных наук. Кроме того, это было первое в России закрытое учебное заведение, в котором совершенно исключались телесные наказания![29]
Увы, от представления проекта до утверждения императором «Постановления о Царскосельском лицее» прошло слишком много времени: министерская и придворная переписка, всевозможные уточнения и изменения заняли более полутора лет, а потом ещё год — приготовления, подбор преподавателей и учеников. Ко дню, когда коридоры пустовавшего дворцового флигеля наполнились голосами юных отроков, Николаю уже исполнилось пятнадцать. Он просто вырос. Моп comrade manque — «мой несостоявшийся товарищ» — будет иногда обращаться император Николай к барону Модесту Андреевичу Корфу, лицеисту легендарного первого выпуска, однокашнику Горчакова, Дельвига, Пущина, Пушкина… Тоже «несостоявшихся товарищей».
Трудно найти однозначный ответ на вопрос, почему младшие Павловичи так и не сменили фраки на сине-красные кафтаны лицеистов. Модест Корф писал, что, по мнению самих Николая и Михаила Павловичей, этому помешало то обстоятельство, что в конце 1811 года уже явно ощущалась неизбежность решающей войны с Наполеоном. Корфу же это представлялось только предлогом, а на самом деле император Александр так и не смирился с мыслью, что его братьев будут воспитывать «в общественном заведении»[30]. Иван Иванович Пущин считал, что идее воспротивилась Мария Фёдоровна, «находя слишком демократическим и неприличным сближение сыновей своих, особ царственных, с нами, плебеями»[31].
26
27
28
31
Цит. по: