– Но это же так долго ещё! – вздыхал Ники. – Нельзя ли поскорее?..
Руки пришлось оттирать целый час. Въевшаяся луковая краска никак не хотела поддаваться ни мылу, ни песку, которым прислуга скребла ладони Их Высочеств. Занятия в этот день уже нельзя было продолжать. Александра Петровна пила успокоительные капли, а трое её учеников засели в спальне и принялись обсуждать, как можно было спасти Сына Божия от поругания и страшной казни на кресте. Пасхальные сокровища – красные яйца – были спрятаны в надёжном месте.
– Был бы я там, то уж не дал бы этим негодным первосвященникам расправиться с Христом! – решительно заявил Ники, сжимая кулаки.
– А я на коне прискакал бы и как дал бы всем! – воинственно ввернул Жоржик.
– А я бы раздал ружья апостолам и повёл бы на штурм первосвященникова дома, – сказал Володя.
– Нет, не так, – покачал головой Ники. – Спаситель же запретил апостолам защищать Его оружием.
– А как тогда отбить Бога у стражников? – насупился младший брат.
Ники глубоко задумался.
– Эх… был бы я Георгий, а не Николай… Спас бы Господа, как Георгий Победоносец вырвал из лап змея царскую дочь.
– Это я Георгий, а не ты! – тут же заспорил Жоржик.
– Николай тоже подходящее имя, – заверил Володя. – Твой святой покровитель – Никола Чудотворец, а он однажды спас от казни трёх генералов, которых оклеветали перед царём.
– Точно! – Ники тоже вспомнил ту историю из жития святого. – Только они были не генералы, а эти… стратилаты. Воеводы по-нашему. Ладно уж, пусть буду Николаем…
И сколько же было радости, восторга, счастья, когда на утрене пасхальной службы мальчики услышали долгожданное «Христос воскресе!». Они пели вместе со всеми в храме эти удивительные слова, а затем во весь голос ликуя кричали «Воистину воскресе!». И как же было весело потом христосоваться со множеством людей, населявших Аничков дворец и служивших в нём: придворными, военными чинами, дворцовыми распорядителями, камердинерами, слугами, поварами, конюхами и прочими-прочими. Но в первую голову, конечно, с хозяевами этого обширного дома: с наследником царского престола цесаревичем[2] Александром Александровичем и великой княгиней[3] Марией Фёдоровной, родителями Ники и Жоржика.
– Что это от вас луком несёт? – удивился отец, расцеловав сыновей и их товарища. – Ну-ка признавайтесь, проказники!
В ответ мальчики с заговорщицким видом вынули из бархатных мешочков красные яйца и вручили дары родителям. А их наставница с волнением в голосе наконец поведала историю о том, как её питомцы сделались художниками по яичной скорлупе. И никакого выговора за это она, конечно, не получила. Наоборот, Александр Александрович расхохотался, похвалил детей за труды и велел каждого наградить монеткой. А мастерице Аннушке распорядился выдать премию!
Внук и сын императоров
Жизнь во дворце не сахар.
Царских внуков, конечно, окружали заботой, у них были слуги, и они ни в чём не знали нужды. Они даже не знали, что такое деньги и что с ними делать, ведь за всеми покупками ездили дворцовые служащие. Но воспитывали маленьких великих князей в строгости. Они не должны были вырасти балованными неженками и лентяями. Александра Петровна напрасно боялась нагоняя за то, что её подопечные решили составить артель ручного труда и, как нерасторопные поварята, перемазались в луковой краске. Наверное, она забыла наставление их отца, когда Александр Александрович принимал её на службу во дворец:
– Мне нужны не фарфоровые, а нормальные дети. Учите их хорошенько, спуску не давайте, спрашивайте по всей строгости и особенно боритесь с их ленью. Пускай в меру шалят, даже иногда дерутся, но только чтобы не жаловались друг на друга. Доносчику – первый кнут. Вы согласны со мной?
– Да, Ваше Высочество, – с трепетом ответила Александра Петровна.
Да и как было не трепетать перед могучей фигурой наследника престола. Цесаревич Александр был настоящий русский богатырь. Головой задевал дверные притолоки, плечом мог, наверное, своротить мраморную колонну дворца, а силища в руках у него была такая, что ничего ему не стоило согнуть в бараний рог толстую железную кочергу, которой помешивали горячие уголья в камине!
Но при том он был добр, заботлив, общался запросто со всеми слугами во дворце. А роскошь ненавидел.
– Мои дети должны спать на деревянных кроватях с жёсткими матрасами. Подъём в семь утра, холодный душ и молитва. На завтрак каша с чёрным хлебом. – Такие указания он давал няням и воспитателям. – Одежда самая простая, вот как на мне.