Из Вены в Линц на автомашине 8 марта.
Из Линца во Вроцлав или Бреслау выедут 6 мая и прибудут 10 мая.
Покорный слуга Вашего Величества Хардинг».
Итак, весьма странно, что упоминается царь, но, как мы уже могли убедиться, существовало предположение, что он тоже выехал из Екатеринбурга в Пермь. Разве в кабинетах Форин офиса все еще не знали, что замышлялось между Москвой и Берлином? Не наводит ли это письмо на ложный след? Как бы то ни было, оно ставит вопрос об Анастасии.
Что касается Анастасии — если действительно была эта линия Пермь — Киев, — то одной из возможных версий является следующая.
Привезенная в Пермь вместе с другими сестрами, она сбегает с молодым охранником; солдаты ее ловят, применяют силу или насилуют, возвращают на место, и ее осматривает доктор Уткин. Она снова исчезает неизвестно куда. Во всяком случае, она не уезжает из Перми вместе с сестрами, и они с сентября не знают, что с ней произошло. Не ведая о том, что 6 октября 1918 года ее сестры уехали, Анастасия может думать и говорить, что она единственная, кто уцелел. Она тем не менее повторяет, что в «Екатеринбурге не произошло ничего из того, о чем рассказывали». Она не может сказать ничего больше и о самой себе, потому что, по нашему мнению, в свои 18 лет, травмированная насилием и избиением, она никогда этого не расскажет или не «признает» из-за своеобразного чувства вины, внушенного ей викторианским воспитанием и ее положением. Возможно также, что она испытывала некоторый стыд оттого, что «покинула» (sic) своих близких и сбежала одна.
Кто ее спутник — немец или австриец? Она оказывается одна в Германии, беременная. Когда она вновь появляется в 1919 году, она — на грани смерти; большая часть семьи Романовых признает ее, в частности две тетки Ольга и Ксения, сестры Николая II, а также другие. Но кто знает в то время, что произошло с другими ее сестрами? Возможно, Эрнст Гессенский, брат Александры. 27 сентября 1918 года он послал телеграмму, в которой утверждал, что ему известно, что они живы. Однако других свидетельств не было. И тогда как ее сестры находятся в надежных руках в Киеве или в Подолье, Анастасия становится помехой. Против всех ожиданий, она выздоравливает, превращается в мадам Чайковскую и, считая себя единственной выжившей из всей семьи, заявляет о своих правах на наследство Романовых, на которое собираются наложить руки Кирилл и ее две тетки Ольга и Ксения. В этом случае убедительно признание Глеба Боткина. Сын царского врача доктора Боткина, убитого в Екатеринбурге, он хорошо знал четырех сестер: был их товарищем по играм до Екатеринбурга. Он сразу узнал Анастасию в мадам Чайковской. И, по его словам, ее тетки Ольга и Ксения изменили свою точку зрения с того самого момента, когда Анастасия выздоровела и стала предъявлять свои права: они заявили, что не признают Анастасию, пока ее не признает суд. Поддержанные Кириллом и Эрнстом Гессенским, они заговорили о самозванстве… А Анастасия при расспросах вспомнила о том, как Эрнст приезжал повидаться со своей сестрой в самый разгар войны, будучи немецким генералом, и, следовательно, совершил бестактность.
Другие сестры проявили большую сдержанность и осторожность и таким образом сумели выжить. То, что они жили скрываясь, вполне объяснимо по ряду причин: они были травмированы тем, что им пришлось перенести; вся Центральная Европа в 1919 году была охвачена волнениями, и они боялись, что их «разыщут» большевики и убьют, как остальных членов семьи. Мария решилась открыть правду о себе спустя несколько десятилетий. По мнению Алексиса де Дураццо, Анастасия была принесена в жертву династическим соображениям: Кирилл выдавал себя за главу дома Романовых, и Анастасия оказалась помехой. Начали распространяться слухи о том, что все четыре царские дочери были изнасилованы — какое страшное бесчестие! Другим дочерям была оказана помощь, в частности, королевой Румынии и кайзером во время его ссылки в Голландию…
Все эти факты более или менее связаны между собой… Конечно, уже отмечалось, что Мария упоминает о своих трех сестрах в письменном свидетельстве, а устно вспоминает об исчезновении Анастасии… Отмечалось также, что с этой историей связаны именно те большевистские деятели, кто открыто заявлял, что мать и дочери Романовы живы:
в первую очередь — Г. Чичерин, чья роль была основной в силу выполняемых им в 1918 году функций;
далее — Г. Зиновьев, поскольку его сотрудница находилась в Перми во время переезда семьи;
М. Литвинов, который работал вместе с Чичериным и заявил, что они живы, в декабре 1918 года, после перемирия, когда уже не было необходимости вводить в заблуждение немцев о положении дочерей Николая II и его жены.