Николай II считал, что волнения кончатся, как только он созовет Думу.
Это ему «обещал Витте».
Но вместо поднадоевшего ему Витте царь предпочел бы иметь энергичного солдата, который подавил бы восстание. Трепов по крайней мере умел это делать. «Трепов для меня незаменимый своего рода секретарь, — говорил царь. — Он опытен, умен и осторожен в советах. Я ему даю читать толстые записки от Витте, и затем он мне их докладывает скоро и ясно». Конечно, был еще Орлов — тот самый генерал, который подавил восстание литовцев, — «прекрасная работа». Хорошо еще, что население выступает против тех, кто разжигает волнения, — все это евреи…
Николай пишет в письме к матери 10 ноября:
«У меня каждую неделю заседает Совет министров… Говорят много, но делают мало. Все боятся действовать смело, мне приходится всегда заставлять их и самого Витте быть решительнее. Никто у нас не привык брать на себя, и все ждут приказаний, которые затем не любят исполнять. Ты мне пишешь, милая мама, чтоб я оказывал доверие Витте. Могу тебя уверить, что с моей стороны делается все возможное, чтобы облегчить его трудное положение. И это он чувствует. Но не могу скрыть от тебя некоторого разочарования в Витте. Все думали, что он страшно энергичный и деспотичный человек и что он примется сразу за водворение порядка… А вышло как будто наоборот — повсюду пошли манифестации, затем еврейские погромы и, наконец уничтожение имений помещиков!»
Николай II, как и его окружение, считал, что во всех злоключениях повинны евреи. Им приписывалось все, вплоть до трудностей с получением займов во Франции. Кстати, эту мысль подсказывает Николаю Вильгельм II:
«Причина того, что Франция теперь отказала в займе России, находится в связи не столько с марокканскими делами, так как с открытием Альхесирасской конференции Франция значительно успокоилась, сколько с донесениями евреев из России — вожаков революции — своим родственникам во Францию, под гнусным влиянием которых находится вся печать» (январь 1906 г.).
Каждый раз при очередном покушении вину возлагали на революционера-еврея. Перекрестясь, говорили: «Русский человек такого не сделает». На самом деле бросавшие бомбы эсеры были евреями не больше, чем Плеханов или Ленин. Человек, убивший великого князя, в день покушения назвал свою фамилию — Брюсов. И тем не менее повторяли, что он еврей. Это же говорилось при других покушениях, и это снова повторили в Киеве, когда был убит Столыпин в 1911 году.
На Украине, как и в России, погромы начались еще до убийства Александра II. Однако с 1881 года власти и полиция стали поощрять их. Для Александра III и его министров евреи превращаются в козла отпущения, и антисемитизм впервые становится политикой правительства. Среди простого народа предлогом для погромов служили обвинения в совершении ритуальных убийств.
В основе погромов лежали и другие обвинения, в первую очередь религиозного порядка: попы внушали детям с самого раннего возраста, что евреи убили Христа, совершив тем самым подлое преступление. Выдвигались также обвинения, связанные с деятельностью евреев, иногда работавших управляющими у дворян-помещиков (особенно в старой Польше), иногда отвечавших за работу мельниц или добычу соли, были среди них и владельцы харчевен или ростовщики. На них и возлагали вину за нищету крестьян, их пьянство и буйство. Крестьяне не любили их за то, что приходилось платить ростовщикам проценты за полученные в долг деньги, тогда как банки просто отказывались предоставлять займы неплатежеспособным. Итак, власти стали относиться к евреям как к нарушителям спокойствия, особенно в тех случаях, когда они принадлежали к революционным партиям. Складывалось настолько запутанное положение, что некоторые евреи-революционеры не осмеливались выступать против погромов, опасаясь, как бы не подавить первых попыток проявления политического сознания у крестьян, которые, по их мнению, станут далее выступать против помещиков и правительства. Царское чиновничество, со своей стороны, считало, что евреи-банкиры высасывают кровь из русского государства, обращаясь с общественной казной так же, как мелкие дельцы-евреи с крестьянами, доводя их до обнищания. Тот факт, что адвокат-еврей Кремье защищал евреев, обвиняемых (напрасно) в совершении ритуальных убийств, и в то же время банк Кремье медлил с предоставлением займа, навел Романовых и правящие круги на мысль о еврейском заговоре.
Царская полиция даже выпустила в 1903 году фальшивку — «Протокол сионских мудрецов», в котором говорилось, что основатели Бунда — еврейской социал-демократической партии — разработали в 1897 году в Базеле план всемирной революции, содержащийся в данном тексте, так называемом «Протоколе». Ритуальные убийства, тайная деятельность, заговоры — за всем этим видели евреев. Даже Достоевский в «Братьях Карамазовых» не отвергает существования ритуальных убийств. Некоторые русские люди утверждали, что террористические покушения стали осовремененной формой этих убийств…