И на этот раз поражало отношение к демонстрантам казаков.
На третий день, 25 февраля, основными организаторами забастовок и демонстраций были большевики. Забастовки возобновились с необычайным размахом.
Военный министр Беляев снова отдал распоряжение помешать демонстрантам пересечь Неву, однако стрелять не разрешалось из-за неблагоприятного впечатления на союзников, но предписывалось заранее взломать на реке лед. Однако генерал Хабалов не отдал никаких указаний, и, так же как и накануне, люди с окраин смогли прорваться в центр города. Здесь, на Знаменской площади, произошел следующий случай. Когда один из ораторов произносил перед манифестантами речь, появилась конная полиция. Полицейские намеревались разогнать демонстрантов, но никто со своих мест не двинулся. Один из полицейских прицелился в оратора, толпа закричала. Из снежного облака возник казак и сразил «фараона» саблей. Толпа остолбенела от удивления.
Вечером в Совете министров происходила бурная дискуссия. Министр внутренних дел был вне себя оттого, что председатель Совета министров в его отсутствие встречался с председателем Думы Родзянко. Он кричал: «Я прикажу арестовать вашего Родзянко и распущу Думу!» Это заседание оказалось особенно примечательным по той причине, что на него прибыл генерал Хабалов с только что полученной от царя телеграммой:
«Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией. Николай».
Позже перед комиссией, созданной Временным правительством, генерал Хабалов объяснил:
«Эта телеграмма, как бы вам сказать? — быть откровенным и правдивым: она меня хватила обухом… Как прекратить завтра же? Сказано: «завтра же»… Государь повелевает прекратить во что бы то ни стало… Что я буду делать? Как мне прекратить? Когда говорили: «Хлеба дать» — дали хлеба, и кончено. Но когда на флагах надпись «Долой самодержавие», какой же тут хлеб успокоит! Но что же делать? — царь велел: стрелять надо…»
Четвертый день выпал на воскресенье. Петроградцы встали позже обычного. Выйдя из дому, они обнаружили солдат на боевых постах. Генерал Хабалов уже послал телеграмму императору: «Сегодня, 26 февраля, с утра в городе спокойно».
В полдень окраины пришли в движение и в центре население вышло на улицу. Солдаты сооружали заграждения на мостовой, вели наблюдения за тротуарами; приказы отдавались издали звуками горна. Однако люди подходили к солдатам, вели с ними мирные беседы, и солдаты отвечали им тем же. Офицеры неоднократно отдавали распоряжения прекратить переговоры с толпой. Раздраженное командование нервничало, чувствуя, что теряет авторитет.
В Думе депутат В. Маклаков предложил «план»: объявить одновременно отставку правительства, перерыв в работе Думы на три дня и сформировать «правительство доверия» во главе с популярным в стране генералом, например генералом Алексеевым. Под «правительством доверия» имелось в виду правительство, ответственное перед Думой. Однако правительство отклонило это предложение и объявило осадное положение, уверенное в том, что оно удерживает ситуацию в городе в своих руках. Оно сообщило царю, что на пятый день беспорядков не произойдет.
И в самом деле, вечером 26 февраля демонстранты были измучены и пали духом. Политические организации также не верили в успех, и все полагали, что и на этот раз революция потерпела крах.
«В ранние утренние часы 27-го, — писал Троцкий, — рабочие представляли себе решение задачи восстания неизмеримо дальше, чем оно было на деле. Вернее сказать, они видели задачу почти полностью впереди, тогда как она была уже на девять десятых позади. Революционный натиск рабочих на казармы совпал с готовым уже революционным движением солдат на улицы. В течение дня эти два мощных потока сливаются воедино, чтобы бесследно размыть и снести сперва крышу, затем стены, а позже и фундамент старого здания».
Возмущенные приказом стрелять в толпу, полученным накануне, солдаты перехватили инициативу у рабочих. Они заперли в казармы своих офицеров, кое-кого из них расстреляв, и присоединились к демонстрантам. Пристроившись к колонне рабочих, они вместе направились к Таврическому дворцу, где заседала Дума. Революция победила.
В этот день, 27 февраля, в течение нескольких часов произошел крах царизма, и, как символ этого поражения, колонна солдат со знаменем впереди направилась к Зимнему дворцу. Французский свидетель граф Шамбрен рассказывает: