Царь крепко сидит в седле после потрясений его системы правления в 1905 году отчасти благодаря учреждению Думы и реформам своих министров, отчасти благодаря подавлению анархизма твердой рукой[62]. Николай пользуется уважением. Министры и их подчиненные ценят его за простоту и честность; его добродушие иногда создает проблемы: царский камердинер Чермадуров[63] рассказывает, как многие бессовестно использовали склонность царя идеализировать других для достижения личных выгод. Реакции Николая непосредственны. Дворцовый комендант Спиридович вспоминает: «Как-то вечером, когда император уже отправился почивать, перед дворцовыми воротами начался беспорядок, так как какая-то женщина пыталась проникнуть внутрь. Когда шум сделался невыносимым, царь в пижаме вышел из своих покоев узнать, в чем дело. Оказалось, женщина пришла просить за своего мужа, которого назавтра должны были судить по обвинению в заговоре. Она уверяла, что он невиновен. Николай спокойно сказал, что его следует помиловать, и отправился спать».
В связи с этим Сазонов, министр иностранных дел в начале войны 1914 года, упоминает другое свойство царя: «Он был наделен даром схватывать суть дела не разумом, а интуицией».
Николай принимал своих министров без церемоний, усаживал их в кресло и предлагал папиросы.
«В одном отношении царь был нетерпим: это касалось евреев. Немцев он вообще не переносил», — рассказывает Чемодуров.
По сообщению его сестры Ольги, царь также был непреклонен во всех вопросах светского этикета. В качестве монарха, например, он должен был давать разрешение на брак членам царствующего дома. Когда избранница была несоответствующего происхождения или — что строго запрещалось Романовым, которые должны были являть образец благочестия, — разведена, или когда родственники сами хотели развестись, он согласия не давал. Из писем к матери явствует, что он вынужден был так поступать и с членами собственной семьи. В некоторых случаях он высылал нарушителей за границу. Не всегда его родственники женились на надлежащих избранницах; обычно принято было искать супругов в других царствующих домах, кроме католических династий Габсбургов, Бурбонов и португальского дома Браганса. Давая разрешение на брак, Николай руководствовался моральными соображениями, считая долгом каждого члена своего дома служить добрым примером обществу. На самом деле именно в царствование Николая многие Романовы не только заключили морганатические браки, но и вступали в неприличные связи. Тяжелее всего для Николая было аннулировать несчастливый брак своей сестры Ольги, чтобы она могла выйти замуж за другого. После нескольких лет ожидания он наконец согласился — лишь потому, что законный супруг Ольги оказался картежником и повесой и порочил репутацию семьи.
Царь вел себя скромно, в кабинете чаще всего носил простую русскую рубаху и на себя тратил немного.
Основная часть его весьма значительного состояния — не считая накапливаемых веками фамильных драгоценностей — заключалась в земельных владениях. Екатерина Великая скупила множество имений и тем обеспечила надежные доходы царской семье. В царствование Николая эти доходы составляли около 4 миллионов рублей в год; если бы эти имения, в число которых входили виноградники, имели лучших управляющих, они могли бы дать значительно больше. Содержание семьи с прямыми родственниками обходилось в 22 миллиона золотых рублей (около 25 миллионов долларов) в год. Так что царю мало что оставалось: на эти средства он должен был содержать двор, оплачивать труд нескольких тысяч слуг, ремонтировать семь дворцов и финансировать три театра в Петербурге (в том числе Мариинский театр оперы и балета) и два в Москве. Благотворительные пожертвования, квартиры и школы, подарки слугам также требовали немалых затрат, так что на приобретения самому себе Николаю оставалось не так уж и много.