Глава кабинета получил «высочайший рескрипт», опубликованный 8 января 1917 года, где царем определялись основные направления деятельности правительства на ближайшее время: улучшить дело продовольственного снабжения армии и тыла и навести порядок в работе транспорта. Неудовлетворительное положение дел в этих областях в конце концов послужило катализатором массовых беспорядков в Петрограде, переросших в революцию. Царь понимал недопустимость существовавшего положения, приводившего к перебоям в обеспечении продуктами гражданского населения и армии. Он хотел побудить правительство действовать решительно и целеустремленно.
Далее в последнем царском рескрипте говорилось: «Предуказывая эти ближайшие задачи предстоящей работы, я хочу верить, что деятельность Совета министров под вашим председательством встретит помощь в среде Государственного Совета и Государственной Думы, объединяясь единодушным и горячим желанием довести войну до победного конца. Благожелательное, прямое и достойное отношение к законодательным установлениям я ставлю в непременную обязанность призванных мною к государственному служению лиц». На пороге крушения монархии Николай II все еще продолжал надеяться на сотрудничество всех государственных и общественных структур и организаций.
Вернувшись в Царское Село 19 декабря 1916 года, император пробыл здесь более двух месяцев. Царица боялась отпускать мужа; рядом с ним, спокойным и уравновешенным, она чувствовала себя надежно. Ей казалось, что царская семья окружена кольцом заговорщиков, желающих их гибели. Смерть Распутина породила множество слухов и толков о том, что готовятся новые покушения, и одной из первых в числе якобы намечавшихся жертв стояло имя «дорогой Анички». Чтобы оградить подругу от покушений, царица поместила Вырубову на жительство в Александровский дворец.
Венценосцы ежедневно взывали к Господу, надеясь, что Он услышит их молитвы и поможет пережить тяжкие времена. Новый, 1917 год император Николай II встретил в тихой домашней обстановке и записал в дневнике: «В 6 ч. поехали ко всенощной. Вечером занимался. Без 10 м. полночь пошли к молебну. Горячо помолились, чтобы Господь умилостивился над Россией». Накануне падения царь молится у алтаря не за себя, а за Россию. Собственная судьба его почти не интересовала.
До самого конца царствования Николаю II приходилось каждый день решать, как и раньше, массу дел: принимать сановников, родственников, читать деловые бумаги, проводить совещания и смотры, быть на официальных церемониях, отдавать множество распоряжений. Череда текущих безрадостных событий и дел не отпускала назад в Могилев. Неурядицы с родственниками, образование нового правительства, совещание союзников в Петрограде в январе, тяжелое состояние императрицы, недомогание наследника — все эти причины несколько раз вынуждали его откладывать отъезд в Ставку, где готовилось решающее наступление, намеченное на весну 1917 года. Совместно с союзниками планировалось нанести сокрушительный удар по Германии и победоносно закончить войну. Позднее У. Черчилль напишет: «Несомненно, что ни к одной стране судьба не была столь жестока, как к России. Ее корабль пошел ко дну, когда уже был виден порт».
Глава 24
ОПУСТЕВШИЙ ТРОН
27 февраля 1917 года. Понедельник. Ставка Верховного главнокомандующего в Могилеве. Император Николай II, верховный правитель и глава армии, получил верные сведения из Петрограда о серьезных беспорядках, начавшихся еще 23-го числа. Толпы расквартированных в столице солдат из запасных батальонов вместе с примкнувшими к ним группами гражданских лиц ходили с красными флагами по главным улицам, громили полицейские участки, грабили магазины, вступали в стычки с верными царю войсками. Положение становилось критическим. Власть в столице была парализована. Надо было принимать срочные меры для водворения порядка.
Император был расстроен. Какой стыд! Во время войны, когда Россия напрягает все силы для достижения победы над проклятыми тевтонами, находятся люди, изменяющие своему долгу. И до чего дошло: в возмутительных антиправительственных выступлениях принимают участие солдаты ЕГО армии, армии, готовящейся к решительному наступлению против врага. Конечно, многим сейчас трудно. Это понятно. Но успешное окончание войны — это святая обязанность каждого истинно русского. На нашей стороне благословение Господа, и победа близка! И вдруг эти возмутительные беспорядки. Они угодны только внешним и внутренним врагам! Говорят, что причиной стала нехватка хлеба и муки в Петрограде. Хороши столичные власти! Не могли обеспечить своевременный подвоз продовольствия. Где же правительство, где министр внутренних дел Протопопов, много раз уверявший, что им все делается для поддержания порядка в столице и обеспечения снабжения жителей. От него никаких известий нет, но зато Родзянко прислал возмутительную телеграмму. Как всегда этот толстяк нагнетает страхи и требует создать правительство из думских деятелей.
Опять они за свое! Вместо того, чтобы помогать властям, эти говоруны из Государственной Думы только и думают о министерских портфелях, клевещут на верных трону людей. Как они не понимают, что прежде всего надо одержать победу, а уж затем заниматься политическими реформами. Ну ничего, Господь поможет и все обойдется. Надо послать в Питер надежного генерала во главе преданных войск и восстановить там спокойствие. Какое милое письмо прислала дорогая Аликс, как ей, бедной, тяжело одной с больными детьми в Царском. Но, как всегда, дорогое Солнышко не теряет присутствия духа и спокойно сообщает о последних событиях. Какие трогательные строки она написала: «Благословляю и целую без конца. Бог поможет — это, кажется, уже предел. Вера и упование! Как спокойно от сознания, что ты был у этого дорогого образа. Навеки, дорогой Ники, твоя старая».
Весь день чины свиты и служащие Ставки шепотом обсуждали события в столице, принимавшие драматический оборот. Любимец государя, его флаг-капитан, адмирал К. Д. Нилов повторял: «Все будем висеть на фонарях, у нас будет такая революция, какой еще нигде не было». Многие считали это неудачным зубоскальством, но никто не возражал. Все понимали, что нужно что-то предпринимать, но что именно — никто толком не знал. Кто с надеждой, а кто с безысходностью ждали решений от императора. Никто из императорской свиты, из числа этих осыпанных милостями и почестями людей не нашел в себе мужества и решимости бросить вызов надвигавшейся катастрофе и стать опорой угасавшей царской власти.
С утверждением, что следует водворить порядок в Петрограде, не спорили. Здесь было полное согласие. Но как этого добиться — мнения расходились. Некоторые полагали, что следует послать верные части для восстановления спокойствия силой; другие же, а таких с каждым часом становилось все больше, склонялись к мысли о необходимости пойти на уступки Думе и согласиться на создание правительства по ее усмотрению. Надежда, что создание кабинета из общественных деятелей положит конец смуте, рождала осторожный оптимизм. Они еще не ведали, что смерч русского бунта, «бессмысленного и беспощадного», ничем уже нельзя остановить.
В 8 часов вечера 27 февраля начался последний царский обед в Ставке. Император появился за несколько минут до назначенного времени. На нем рубаха защитного цвета, лицо серое, настроение подавленное. В полном молчании обошел присутствующих и пригласил всех к столу. Рядом с ним находился герой военной кампании в Галиции, известный боевой генерал Н. И. Иванов. Сама трапеза мало кого занимала. Все прислушивались к разговору Николая II с Ивановым. Как всегда, первым встал из-за стола император, сделав общий поклон, удалился в свой кабинет. Стали расходиться и остальные. Генерал Иванов остановил нескольких членов Ставки и сообщил, что государь распорядился, чтобы он отправился с батальоном георгиевских кавалеров и некоторыми другими частями в Царское Село, а затем — в Петроград для восстановления порядка. Отбыть он должен был этой же ночью. Вскоре стало известно, что императором послана телеграмма М. В. Родзянко с согласием на создание ответственного министерства и отдано распоряжение о подготовке к отъезду. После полуночи Николай II перебрался из губернаторского дома в свой поезд, отбывший в 5 часов утра 28 февраля из Могилева в Петроград.