После Индии и Цейлона посетили Сингапур, остров Яву (Индонезия-«Батавия»), Сиам (Таиланд), Сайгон (Французский Индокитай), Гонконг, Ханькоу, Шанхай (Китай). 15 апреля 1891 года экспедиция русского престолонаследника прибыла в Нагасаки (Япония), где была торжественно встречена. Затем началась поездка по Японии, а 29 апреля 1891 года, при посещении города Отцу, на Николая Александровича было совершено покушение. Второй раз в жизни он оказался буквально на волосок от смерти.
Первый раз это случилось еще осенью 1888 года. Тогда царская семья в полном составе возвращалась после посещения Кавказа. Царский поезд тянули два локомотива. Состав включал пятнадцать вагонов и двигался со средней скоростью 65 верст в час. 17 октября был обычный дорожный день. В полдень сели завтракать. В столовой собралась вся царская семья и свита — всего 23 человека. За большим столом сидел Александр III, Мария Федоровна, несколько свитских дам, министр путей сообщения генерал-адъютант Константин Посьет, военный министр Петр Ванновский. За невысокой перегородкой, за отдельным столом, завтракали дети и гофмаршал Владимир Оболенский. Трапеза должна была скоро закончиться, так как до Харькова, где ожидалась торжественная встреча, оставалось ехать менее часа. Лакеи, как всегда, обслуживали безукоризненно. В ту минуту, когда уже подавали последнее блюдо, очень любимую Александром III гурьевскую кашу, и лакей поднес государю сливки, все вдруг куда-то исчезло.
Сохранился рассказ императрицы об этом событии. Мария Федоровна помнила, что все вокруг как-то сразу закачалось, раздался страшный треск, и она пришла в себя под грудой обломков. В разорванном платье, с растрепанными волосами, с ссадинами на теле выбралась на свет и оказалась перед грудой щепок и исковерканного металла — это все, что осталось от вагона-ресторана императорского поезда. И ни одной живой души… Ужас объял ее. И вдруг откуда-то перед ней появилась дочь Ксения. «Она, — вспоминала императрица, — явилась мне как ангел, явилась с сияющим лицом. Мы бросились друг другу в объятия и заплакали. Тогда с крыши разбитого вагона послышался голос сына Георгия, который кричал мне, что он цел и невредим, точно так же, как брат его Михаил. После них удалось наконец государю и цесаревичу выкарабкаться. Все мы были покрыты грязью и облиты кровью людей, убитых и раненых возле нас. Во всем этом была видна рука Провидения, нас спасшего».
Выяснилось, что поезд сошел с рельсов и большинство вагонов полностью разрушены. Погибли 23 человека, в том числе и лакей, подававший сливки государю. Из царской семьи серьезно не пострадал никто. Лишь у Марии Федоровны была помята левая рука, а у шестилетней княжны Ольги ушиблена спина. Имелось много раненых из числа прислуги и свиты. Позднее была образована государственная следственная комиссия, на основании выводов которой принимались надлежащие меры: кого-то уволили в отставку, кого-то повысили в должности. До конца своих дней Николай Александрович будет вспоминать тот трагический случай, рассматривая спасение как милость Господа.
В 1891 году, в Японии, все обстояло иначе, но угроза жизни цесаревича была не меньшей. 29 апреля, после двух недель пребывания в Стране восходящего солнца, престолонаследник и сопровождающие из древней японской столицы Киото отправились в город Отцу. Осмотрели древний храм, затем состоялся обед у губернатора. По окончании трапезы сели в повозки-рикши и отправились обратно. Вот тут-то и произошло покушение, которое наследник описал в письме к матери: «Не успели мы отъехать двухсот шагов, как вдруг на середину улицы бросается японский полицейский и, держа саблю обеими руками, ударяет меня сзади по голове! Я крикнул ему по-русски: что тебе? и сделал прыжок через моего джиприкшу. Обернувшись, я увидел, что он бежит на меня с еще раз поднятой саблей, я со всех ног бросился по улице, придавив рану на голове рукой». Все произошло так быстро, так неожиданно, что сопровождающие просто оцепенели. Быстрее всех опомнился кузен Николая греческий принц Георгий — рослый и крепкий молодой человек, бросился на убийцу и одним ударом повалил на землю. Позже выяснилось, что злоумышленник — психически ненормальный человек.
Вокруг негодовали, выражали сочувствие цесаревичу. Японский император с семьей принесли свои извинения. На его имя пришло более тысячи телеграмм со всех концов Японии с выражением сожаления. Все переживали, но больше всех — в России, куда весть об этом пришла по телеграфу в тот же день. Поэт Аполлон Майков под впечатлением события написал стихотворение, посвященное чудесному спасению.
Но больше всех известие потрясло родителей. Мария Федоровна чуть не лишилась чувств и первые дни не раз плакала. Император Александр III через неделю после инцидента написал сыну: «От всей души благодарим Господа, милый мой Ники, за Его великую милость, что Он сохранил тебя нам на радость и утешение. До сих пор еще не верится, чтобы это была правда, что действительно ты был ранен, что все это не сон, не отвратительный кошмар… Я воображаю отчаяние Микадо (императора. — А. Б.) и всех сановников японских, и как жаль: для них и все приготовления и празднества — все пропало и не к чему! Но Бог с ними со всеми, радуюсь и счастлив, что благодаря всему этому, ты можешь начать обратное путешествие скорее и раньше, дай Бог, вернешься к нам! Что за радость будет снова быть всем вместе и дома, дождаться этого не могу от нетерпения».
Все обошлось. Фанатик-психопат не успел нанести смертельного удара: цесаревич увернулся, и сабля лишь задела его голову, не причинив серьезных повреждений. Александр III приказал прервать путешествие и возвратиться в Россию, куда цесаревич и прибыл 11 мая 1891 года. Здесь уже ждали домашние обязанности. Наследник престола присутствовал во Владивостоке на закладке памятника адмиралу Г. И. Невельскому и сухого дока во владивостокской гавани. На Дальнем Востоке цесаревич получил императорский рескрипт на свое имя, где говорилось: «Повелев ныне приступить к постройке сплошной через всю Сибирь железной дороги, имеющей соединить обильные дарами природы Сибирские области с сетью внутренних рельсовых сообщений, Я поручаю Вам объявить таковую волю Мою, по вступлении Вами вновь на Русскую землю, после обозрения иноземных стран Востока». Наследнику поручалось совершить закладку Уссурийского участка Сибирской магистрали. Все было исполнено в точности: сын царя принял участие в начале строительства главной железной дороги России, а 19 мая 1891 года — в закладке здания вокзала на станции Владивосток.
Затем — длинная дорога домой, через всю Сибирь, знакомство с людьми и природой этого замечательного края. Виденное здесь произвело неизгладимое впечатление на молодого человека, и сила этого воздействия была не меньше, чем от увиденного за границей. Все осматривал с жадным интересом. Через Хабаровск, Благовещенск, Нерчинск, Читу, Иркутск, Красноярск, Томск, Тобольск, Сургут, Омск, Оренбург, Москву и прибыл 4 августа в Петербург, где с большой радостью встретили его родственники. Через несколько дней отправил весточку своему другу великому князю Александру Михайловичу: «Я перед тобой страшно виноват за то, что не отвечал на твои письма, но подумай сам, где мне было сыскать время в Сибири, когда каждый день и без того был переполнен до изнеможения. Несмотря на это, я в таком восторге от того, что видел, что только устно могу передать впечатления об этой богатой и великолепной стране до сих пор так мало известной и (к стыду сказать) почти незнакомой нам, русским! Нечего говорить о будущности Восточной Сибири и особенно Южно-Уссурийского края». По возвращении из кругосветного плавания череда дел и забот обступила, закружила. Николай Александрович вел обычную жизнь для столичных гвардейских офицеров, большая часть которых происходила из известных дворянских семей. Здесь были и пирушки в дружеском кругу, посещения различных зрелищ, непременные романтические увлечения и, конечно же, театр, в первую очередь музыкальный. Как уже говорилось, его всегда восхищала музыка П. И. Чайковского, а любимыми сценическими постановками были оперы «Пиковая дама», «Иоланта», «Евгений Онегин», а балетами — «Щелкунчик», но в первую очередь «Спящая красавица». Эти спектакли он смотрел много раз и всегда испытывал радостное чувство. Интерес к балету сохранил на всю жизнь.