Уборка сена
Рязанский художественный музей
В своих учениках он надеялся увидеть претворение своих творческих исканий: «Мой метод, - говорил Николай Петрович, - заключается в том, чтобы дать вам возможность успеть сделать хорошее для искусства своей страны больше, чем вы успели бы сделать это к тому времени, когда у вас вырастет борода. Я хочу сократить вам путь долгих и тяжелых исканий».
Ученики вспоминали, что Николай Петрович был человеком разносторонне одаренным. Он обладал прекрасным слухом и голосом большого диапазона. Изображая что-нибудь, он становился «настоящим артистом тонкого юмористического дарования». Художник был замечательным рассказчиком, язык его был остер, выразителен и всегда образен. Но, когда нужно было что- либо писать не кистью на холсте, а пером на бумаге, ему делалось не по себе. «Этого я не люблю и не умею», - говорил он. Вот почему при громадном багаже знаний, широком кругозоре и определенности творческого метода Крымов, к сожалению, мало написал об искусстве. Это «малое» представляет собой несколько статей: О Левитане, напечатанная в журнале Творчество в 1938 году, О живописи - в газете Советское искусство 2 июня 1938 года и несколько выступлений на обсуждениях выставок молодых художников.
Человек скромный, требовательный к себе, прямой и честный в отношениях с людьми или в высказываниях об искусстве, Крымов и от других требовал этого же. Он был непримирим к любому проявлению фальши, двуличия. Терпеть не мог лести и угодничества. Пройдут десятилетия, а повзрослевшие (и постаревшие) ученики Крымова будут вспоминать учебу у него как самое значительное событие в своей жизни: «В тот год (1934), как мы потом осознали, нам выпало величайшее счастье: нашим учителем стал Крымов», - писал через 50 лет, в 1984 году, в связи со столетием художника его ученик Юрий Кугач.
Крымов прожил долгую, 74-летнюю жизнь, которая, казалось бы, прошла без видимых волнений и трагедий. Но в этом, наверное, особая внутренняя сила и душевная стойкость человека, на долю которого, как и людей его поколения, выпали три войны и три революции.
Когда цветут липы. 1947
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Внешне его жизнь не была наполнена яркими событиями: он никогда не был за границей, у него не было потребности путешествовать по стране.
Навсегда запомнились поездки с Шаляпиным на Волгу, но это был, скорее, эпизод, чем правило. Даже Крым, где он побывал в молодые годы, не произвел на него должного впечатления. Зато рязанские места, Подмосковье, Звенигород, Таруса дали художнику нескончаемые импульсы в работе.
Человек очень определенных взглядов на искусство, он не разделял теорий русского авангарда начала XX века, находя достаточно едкие слова для их характеристики. В то же время он никогда не заигрывал с властями, не писал чуждых ему тем, сторонился всего, что не соответствовало его представлению о роли художника в жизни и в искусстве. Для горячей творческой молодежи 1930-х годов - Федора Решетникова, Аркадия Гиневского, Дмитрия Домогацкого, Константина Дорохова, Георгия Рублева, Кукрыниксов, Алексея Айземана и других, он был воплощением высоких художественных традиций, олицетворением которых для него самого были Репин, Серов, Левитан, Коровин. Его всегда окружали молодые художники: даже те, кто у него не учились, были счастливы послушать мнение о своих работах от «самого Крымова».
Внешне жизнь Крымова была скромна и в чем-то «патриархальна». Сорок два года, с 1916 года, он прожил со своей женой, Еленой Николаевной, дочерью художника Досекина, в небольшой квартирке в Полуэктовой переулке близ Пречистенки. Он никогда не имел мастерской для работы и, когда находился в Москве, а не на даче, писал свои произведения у балконного окна в столовой. Всю жизнь ставил новый холст на мольберт, который когда-то принадлежал Серову и был передан Крымову вдовой Валентина Александровича. Всю жизнь хранил деревянную дощечку для живописи, дар Серова, его преподавателя в училище, и только семидесятилетним стариком написал на ней любимый тарусский пейзаж.
Он никогда не жаждал почестей и наград - они сами нашли его: Крымов был удостоен звания Заслуженного деятеля искусств РСФСР в 1942 году и Народного художника РСФСР в 1956 году. С 1949 года он был членом-корреспондентом Академии художеств СССР, а в 1954 году в связи с 70-летием награжден орденом Трудового Красного Знамени.