Дети растут в любви, они — ухожены и развиты. Так же много творчества, друзей, впечатлений и
веселья.
Такие семьи не расстаются: один очень любит, другой любим и очень привязан. До глубокой старости
живут весело и полноценно.
3. Два обычных человека средней влюблённости
Зрелая любовь: обнял, успокоился, заснул…
Стандартная благополучная семья, каких абсолютное большинство. Беспокойство и наличие ревности
вызывают в меру ссор; нормальное взаимопонимание и общие интересы — в меру радостей.
Влюблённость быстро проходит. Отношения строят по морали — то есть, плывут по течению, иногда
набивая шишки о коряги.
Есть скрытые темы, на которые закрывают глаза. В моменты особой остроты, объединяют дети,
хозяйство, сочувствие друг другу и нелёгкость жизни.
Жизнь течёт внутри устоявшихся традиций — они для обоих одинаково реальны.
Образцовые граждане и члены общества. Очень заняты работой и подвержены текучке. Стремятся
жить «не хуже других». Устают.
Здоровье иногда пошаливает — тогда надеются на врачей. На путешествия хватало драйва только в
молодости; теперь довольствуются застольями, баней, рыбалкой и шашлыками.
Дети обычные — благополучные, растут без проблем, но способность общаться у родителей
слабовата, и улица интереснее семьи.
Болеть и косить под больного весьма ценно — и они болеют. Хорошо ухожены, но звёзд с неба не
хватают: родители с пелёнок управляемы, многого боятся, и быть самостоятельным не выгодно.
Как правило, живут в верности; измены редки, в экстремальных ситуациях — в санатории,
загранпоездке, в длительной вахте и пр. О них принято молчать.
Тон съезжает в скуку, общение ухудшается. Вероятность развода небольшая.
Подняв детей, взваливают на себя внуков — «живут ради». А потеряв самодостаточность, боятся
стать ненужными. Старость — самая обычная.
4. Высокотонный купился на
дикую влюблённость низкотонного
Упустил такую замечательную
возможность отказаться!..
Огромная разница тонов! Ярко трагический случай с выраженными театральными эффектами.
Типичный сюжет сказок и прочего фольклора, когда жена оказывается ведьмой, или муж — оборотнем.
В литературе и кинематографе рассмотрены два варианта сей коллизии.
Чаще — когда 1,1 прикидывается влюблённым, чтобы грохнуть лопуха-партнёра и завладеть его
состоянием (морская ведьма в «Русалочке», Тартюф и прочее). Это мы опустим.
Ясно: если партнёр не раскусит «обожателя» и не освободится — кранты обоим. В реальной жизни
довольно много таких пар.
Реже благородный герой берётся осчастливить влюблённого в него бедняжку в низком тоне. Для
родственников — полный хэппи енд.
Более вдумчивые друзья соображают: если тон «спасённого» действительно низок — «герой» влип
неповторимо.
Уже через пару месяцев он обнаруживает, что «бедняжка» хочет заботы и внимания не просто каждый
день, а постоянно.
Все личные дела, и даже сверхурочная работа, вызывают приступы ревности. Попытки как-то
договориться, в основном, бесполезны.
«Ну, пойми, родная, мне надо работать!» для жертвы означают: «Всё верно — ты мне на хрен не
нужна!»
Всякую минуту, когда жертву не обожают и не ласкают — её не любят. Общей реальности — почти
ноль.
Через год наш герой, впадает в недоумённый транс, а жертва мучается от одиночества.
Если оба достаточно умны, тона могут сойтись где-то возле скуки. Если нет, герой грохается гораздо
ниже, и годами ищет пятый угол; временами рычит, бьётся башкой об стенку или пьёт (апатия).
Ему бы сразу сбежать — но он слишком благороден. Или уже родились дети. Бедные дети!
Низкий тон — находка для шпиона, и родители предсказуемы, как собачка Павлова.
Невооружённым глазом видно, как один из них мучается от тоски, а другой от страха. При этом, оба
корчат из себя нормальных людей, и даже читают нотации — учат, блин, как жить.
Вся эта бодяга быстро вызывает тошноту — жить приходится где угодно, только не дома.
Всю жизнь жалеть того, кто тебя не понимает — работа для шизофреников, и «спаситель», в конце
концов, спасает себя в чужих объятиях. И правильно — иначе вообще может дуба врезать.
Я не видел таких семей в почтенном возрасте. Как правило, герой, всё же, находит в себе мужество
сбежать.
…Конечно, сей ужастик имеет варианты. Он может быть благополучно и рано разрешён, а может
выглядеть намного милее — всё зависит от партнёров. Но могу поспорить: такие пары вам знакомы.
5. Очень зависимый поймал на свою влюблённость обычного человека
Предыдущий вариант, но ещё банальнее и предсказуемее. Шансов выкарабкаться ещё меньше — но
меньше и претензий.
Обычная семья — два чужих человека, принято в меру ссориться, в меру гулять налево, в меру пить и
болеть, а ни на что другое, кроме праздничных застолий, тяму уже не хватает.
Здесь нет ярко выраженной жертвы — это уменьшает конфликт. Почти не до детей — и дети рано к
этому привыкают. Будущее — неопределённо. Материал для драмы и эпоса отсутствует.
6. Друг друга нашли
две жутких зависимости
Ты ему рогами украшаешь лоб, —
Он тебя ногами спихивает в гроб.
Как тебя он лупит — долго ль до беды!
Как тебя он любит — Бог не приведи…
Союз реактивных умов, в буквальном смысле слова. «Большая», «святая», «истинная любовь»,
«любовь-судьба» (нужное подчеркнуть).
Идеал, апофигей, опупема любви. «Духовная ценность» №1 в мировом эпосе, литературе и
искусстве.
Есть подозрения, что язычество относилось к любви как-то проще и более с юмором. Нас же,
монотеистов, приобщали к любви жестоко.
Сначала внушили, что любить — значит принять смертные муки (простите, если это кажется
святотатством — я очень серьёзно отношусь к Богу, посему не могу всерьёз принимать религиозных
мифов).
Многие на это повелись и уверовали: если за тебя кто-то мучается — это хорошо. А уж самому
помучаться — в натуре спасителю уподобиться!
«Ах, я же за вас страдаю!..» — и лицо исполняется иконописной скорби. Приехали: страдать стало
этично!
А потом, Шекспир ваще кинул бомбу — кровавый триллер о двух сумасшедших в тоне горя.
Со всей несокрушимой убедительностью поэтического гения нам показали: любить — не просто
страдать, нет! Это — умирать, и обязательно обоим.
На жирно вспаханной ниве бомба дружно взошла и дала богатые плоды: «Любовь — сильнее жизни!»
Гениальным воспеванием сего перла увлечённо занялись и европейские поэты, и пылающие страстью
восточные меджнуны, а потом и весь мир.
С тех пор, так и живём. Достаточно кому-то устроить из-за нас парочку истерик — и мозги
сворачиваются.
По уму — выпороть бы эту бестолочь, чтоб не поганила жизнь невинному человеку! Но, с другой
стороны — за тебя же страдают!!! — и «совесть» рвёт душу.
Надо сказать, совесть — вообще баба весьма шизанутая; её вопли отнюдь не всегда что-то означают.
Но для «помучиться» — самое то!
Эпос разных народов воспевает ещё более крутой идеал: не токмо помереть ради любви — и
поубивать вдоволь!
Правильный герой, ежели бабу увели, исполняется благородного гнева, хватает свой меч-кладенец и
прётся в стан женокрада, по пути руша города и разя врагов — то есть, всех, кто рушить мешает —