Я «списала» это на счёт «изменений, которые будут происходить у всех участников семина- ра», и продолжила работу.
Однажды, не прикладывая к этому никаких усилий, сидя за «компом», и «складывая распол- зающиеся фразы» я увидела, что «моих прозрачных «мозг..ов» вокруг моей головы достаточно много, они чуть-чуть повращались по кругу и сами втянулись внутрь головы (Честно, я не знаю, какое подобрать слово, чтобы отразить множественное число увиденного, поскольку это было не изображение мозга и не его образ, это просто мой мозг). Я даже видеть стала лучше. А статья сто- порилась.
Я с разных сторон анализировала, чем отличалось моё восприятие мозга дома от всего, уви- денного мной ранее. Отличия явные. Мои прозрачные «мозг..и» и цветовые пятна были как бы ча- стью меня, просто я их видела как бы со стороны. Это не были «картины» или изображения. Я опять подумала про семинар, про изменения, которые у нас «будут происходить».
Я решила использовать «свои новые возможности» для противостояния и отпора «друзьям»
- как могла, окуталась в более плотный кокон. Появилось доброе, окутывающее тепло, спокой- ствие. А работа над статьёй «встала» вообще…
Опуская очень многие подробности, обобщая, скажу: моя придирчивость и самоирония по- могли мне предпринять правильные шаги. Обидно, конечно, что я оказалась под их воздействием, не смогла защититься.
Ведь я никогда ни о чём «их» не просила – ни на семинаре, ни после. Я просто всеми силами пыталась понять то, что хочет донести до нас Николай Викторович. Я изо всех сил старалась вы- полнить все его семинарские задания.
«Они» действительно, прекрасно сканируют мозг: однажды, тогда, когда я обдумывала, как лучше скомпоновать семинарский материал о «перестройке» мозга, «они» даже развернули передо мной Даарию! Потрясающее, немыслимое в своей красоте переживание! Длилось почти 3 часа.
Жалко, что оказалось ложью. Но как было «оформлено»! Я могла приближаться к материку с высокой горой посередине, и удаляться. Я абсолютно понимала, чем и внешне, и психологически, и по укладу отличались четыре славянских Рода.
Но вообще-то, в жизни я мечтала увидеть города Даарийцев. А вот их-то паразиты «воссо- здать» и не смогли. Максимум, на что их хватило – показать стандартные белые стены на горе, ка- ких много осталось по всему миру от средневековья.
У меня добавилось настороженности. Мигом пошли сменяющиеся, размытые образы (скани- руют посекундно, «в процессе» – если пойманы на недоверии, меняют тему). Я решила прибли- зиться, «навести эти образы на резкость» и поняла, что это у меня не получится – очередной сиг- нал, чтобы насторожиться.
Мне легко получалось приближаться к жителям – воистину прекрасным людям – и ощущать их доброту, поддержку. Читать в их глазах мудрое, провидческое знание, «каково будет нам», сей- час живущим, с отключёнными мозгами. А у меня слёзы текли от моего понимания, что предстоя- ло пережить им, моим прекрасным светлым предкам.
Одновременно в голове стучала мысль: почему я не устаю? Николай Викторович многократ- но подчёркивал, что все, кому он перестроил мозг, могут работать на сцене только благодаря тому,
что «находятся в его потоках» – и то, это им очень тяжело.
А я без всякой перестройки столько времени не просто наблюдаю, а живу внутри другой ре- альности, взаимодействую, обмениваюсь пониманием. Когда пошло видение эвакуации с тонуще- го материка, стало абсолютно понятно, что это почти что кадры из фильма о викингах «И на кам- нях растут деревья». Примитивно. Полагаю, что каждый, кто окончательно убедился в том, что его
«водят за нос», должен испытывать бешенство, а не стыд. Здесь уже не до спокойствия или «от- сутствия эмоций».
В общем, я «их» «послала» резко. Ругая их «последними» словами, я громко, отчётливо ска- зала, что сажусь писать письмо Левашову. Хамский, низкий голос также громко и отчётливо мне ответил: «Ну и дура!».
Тогда я опять вслух сказала, что, может они и правы, но Левашов нам говорил, что за камуф- ляж полагается «раскрутка сущности до нуля». В воздухе произошло некое движение и тоненький