когда в самой жаркой бане бывают, то и тогда еще более вреда здоровью своему делают, вынося на
теле своем сражение двух противных сил природы — сверху жар, снизу холод. Поелику все бани
наши нагреваются только до половины высоты своей, или до половины свода устья печного. Вот где,
да и только, самый главный вред, пользу паровых бань опровергающий. Но аред сей состоит в
порочном построении, а действительная оных польза в употреблении благоразумном... Может, не
столько бы были нужны и сами лекаря, ежели бы, перестроив, как должно, торговые бани, сделали
человечеству прислугу, а государству — драгоценный подарок здоровья. Бани паровые должны быть
источником оного в климате нашем, не только для нужного состояния (то есть состоятельных. — Н.
Н.) людей, но и для каждого... Я несколько уже лет брежу полезным сим заведением, а свидетельство
разных несчастий и самой смерти, недостатками торговых наших бань тем бедным людям
приключенные, которые для здоровья в сию пасть влекутся, до того раненое мое воображение
распалило, что я хотел просить, как милости, чтобы позволили мне на свой счет построить торговую
баню, но, слава богу, проспался».
Пирамида Цестия в Риме. Фотография конца XIX в .
К сожалению, в изданных двух частях «Русской пиростатики» автор лишь в общих чертах
рассуждает об основных недостатках народных бань, обещая дать конкретные рекомендации и
соответственные чертежи в специально посвященной этому важнейшему вопросу третьей части своей
книги. Увы, третья часть не увидела света, и до сих пор не удалось обнаружить хотя бы черновых
записей или чертежей, относящихся к ней.
Несомненно, однако, что стоявшая по соседству с домом зодчего общественная баня дала повод
для размышлений зодчего и для весьма интересных и прогрессивных для того времени инженерно-
строительных и технических замыслов.
Храм Весты в Риме. Фотография конца XIX в.
В своей строительной практике Николай Александрович почти всегда придерживался соблюдения
правил удобства и целесообразности. Почти всегда, за исключением тех случаев, когда безудержная
фантазия художника заносила его в области, где эти правила не являются высшими критериями.
* * *
В устных преданиях семьи Львова долго хранилось воспоминание о том, что зодчий, будучи в
Риме, пленился совершенством пропорций двух древних памятников — круглым в плане храмом
Весты и пирамидой Цестия и говаривал, что, пока жив будет, исполнит мечту свою сочетать оба
поразивших его архитектурных образа в одной композиции.
Львов действительно не раз обращался к полюбившимся ему формам ротонды и пирамиды. Они
встречаются в его рисунках, казалось бы далеких от архитектуры, — в его иллюстрациях к
«Метаморфозам» Овидия (альбом, содержащий около двухсот рисунков, хранится в Государственном
Русском музее). Так, например, ротонда и пирамида изображены на заднем плане иллюстрации к
мифу о бросившейся в море со скалы греческой царице Ино. Они встречаются среди проектов и
построек Львова. Он возводил ротонды и пирамиды в своем селе Никольском и в близлежащих
имениях Новоторжского уезда. Он использовал эти формы как для культовых, так и для
хозяйственных сооружений. Иногда он ставил их порознь, не связывая друг с другом, а порой
действительно сочетал в едином ансамбле.
Из чего только Львов не строил пирамид: из кирпича, из натурального камня, из дерева и даже из
прессованной, «битой», земли. Построил такую и рассмеялся, да еще стихами:
Рассудку вопреки и вечности в обиду,
А умницам на смех
Построил — да его забвен не будет грех —
Из пыли пирамиду.
Где соорудили эту пирамиду, мы не знаем, скорей всего в организованной Львовым школе
«земляного битого строения» в Никольском или в ее филиале в Тюфилях под Москвой.
А на бывшем Шлиссельбургском тракте (теперь проспект Обуховской обороны, 235) стоит
небольшая церковь цилиндрической формы, обезображенная, правда, пристроенными в 1858 году
притвором и ризницей. Рядом вполне ей пропорциональная каменная пирамидальная колокольня.
В XVIII столетии здесь было богатое село Александровское — имение генерал-прокурора князя А.
А. Вяземского.
Н. А. Львов. Иллюстрация к «Метаморфозам» Овидия. Рисунок. Публикуется впервые.
В начале восьмидесятых годов Вяземский был назначен директором Императорского фарфорового
завода и избрал в качестве летней резиденции свое поместье, находившееся рядом, где и начал
строительство обширной усадьбы. Большой барский дом был окружен парком с беседками,
мостиками, разными затеями. Здесь устраивались роскошные празднества со спектаклями и
фейерверками, сюда съезжался цвет столичной знати. Надо было под стать всему этому сельскому
великолепию построить и церковь. В 1783 году Вяземский получает от Синода разрешение на
постройку каменного храма в своей усадьбе. И нет ничего удивительного в том, что вельможа мог
прибегнуть к услугам Львова-зодчего, работы которого хорошо знал и на чей вкус мог полностью
положиться.
Еще в 1779 году во время перестройки старого сенатского дома [Угловой дом на набережной Невы
у Сенатской площади (ныне площадь Декабристов), на месте здания, позднее построенного К. И.
Росси], наблюдать за которой было поручено Г. Р. Державину, служившему в Сенате под начальством
Вяземского, Львов сочинил программы аллегорических барельефов, исполненных затем обрусевшим
французским скульптором Ж.-Д. Рашетом для «залы Общего Собрания Правительствующего
Сената». Особого внимания заслуживает один из них, впоследствии уничтоженный по приказанию
Павла, на тему: «Россия... возводит. . в храм правосудия Истину, Человеколюбие и Совесть»; на этом
рельефе храм правосудия — ротонда, а возле него — «твердая призматическая пирамида», которая
должна была олицетворять «непоколебимую куп-ность тех трех добродетелей». В этом описании,
составленном Г. Р. Державиным, мы встречаемся с первым упоминанием о сочетании ротонды и
пирамиды в связи с именем Львова, а также с именем Вяземского, поскольку именно по его
поручению исполнялись все перестройки. А через несколько лет композиция, увиденная Вяземским в
рельефе, возникла в его усадьбе, воплощенная в камне. Это была церковь. Но как мало она была
похожа на культовое здание!
Церковь «Кулич и Пасха». Фотография.
В 1785 году началось ее строительство, и через два года она была закончена.
Шестнадцатиколонная ротонда ионического ордера перекрыта пологим куполом. Тонко
прорисованные капители с «подвесками» и необычные для Львова овальные окна второго яруса
придают этой небольшой постройке особое изящество. Внутреннее пространство просто и
гармонично: круглый в плане зал, высота которого равна его диаметру, создает впечатление покоя и
уравновешенности. Так мог выглядеть парковый павильон или языческий храм. Лишь всевидящее
око, крест на куполе и скульптурные ангелы над аркой, ведущей в алтарную часть, являясь
атрибутами христианского культа, указывали назначение здания. Не религиозное чувство, а живой
интерес вызывает своей необычностью стоящая рядом пирамидальная колокольня. Два нижних ее