яруса составляют четыре жилые комнаты, соединенные внутренней лестницей, верхний ярус —
звонница с большими арочными проемами на все четыре стороны света.
В народе давно утвердилось за этой церковью шутливое прозвание «Кулич и Пасха». Но перед
внутренним взором архитектора стояли другие аналогии, иные образцы и формы, уводящие в мир
классической древности.
Впрочем, как архитектором, так и заказчиком руководили в данном случае намерения чисто
светского характера. Львов в этой церкви видел воплощение своей давнишней мечты, одной из своих
многочисленных творческих фантазий. Владелец усадьбы придавал этому сооружению совсем иное
значение. Князь Вяземский — один из столпов екатерининского правления — не раз бывал щедро
награждаем императрицей. В частности, в 1783 году ему было «пожаловано» 200000 рублей, и в этом
же году была им задумана постройка церкви. Милости Екатерины он хотел прославить в новом
храме. Здание стало не просто олицетворением благодарности царице, но и храмом славы земного
коронованного «божества». Это утверждают надписи на мраморных досках, помещенных над
дверьми. Вместо текстов из священного писания на них высечены вензеля Екатерины и слова: над
северным входом — «В память твоих щедрот», над южным — «Твои щедроты соорудили» и над
главным, западным, — «Здесь благословятся благодеявшие мне в роды и роды». Что ж, яснее не
скажешь, и смысл намерений Вяземского сомнений не вызывает.
Погреб-пирамида в селе Никольском под Торжком. Современная фотография.
Но иногда возникают другие сомнения: а Львов ли построил эту церковь? Ведь чертежей нет, и мы
не найдем в других, достоверных работах Львова ни таких по-барочному овальных окон, ни чуть
манерных подвесок на капителях... Все это так. И тем не менее Николай Александрович, несмотря на
всю свою приверженность строгому классицизму, бывал порой настолько причудлив в своих
фантазиях, настолько любил различные архитектурные шалости и вольности, что невольно веришь в
его авторство этой по сути своей очень классичной постройки.
Можно привести и некоторые творческие аналогии. Например, в бывшем имении Львова
Никольском до сих пор рядом с остатками барского дома стоит погреб в виде пирамиды; несколько
видоизмененный вариант такого погреба, сооруженного тем же мастером, можно увидеть в усадьбе
Митино под Торжком. Кстати, пирамидальные формы в русской архитектуре той поры встречаются
крайне редко, увлечение пирамидами наступило значительно позднее и стало модой в Западной
Европе после похода Наполеона в Египет.
Что же касается ротонды — самой церкви, то следует отметить, что ротонда была одной из самых
излюбленных форм в русском классицизме вообще начиная с семидесятых годов XVIII столетия. В
виде ротонды сооружали церкви, парковые павильоны, хозяйственные постройки. Их множество до
сих пор в пригородах Москвы, Ленинграда, в других городах и селах России. Но несомненно, что
одна из самых прекрасных — это церковь-мавзолей Львова в Никольском. Вообще в творческом
наследии этого архитектора, среди его чертежей ротонды появляются постоянно, и, что особенно
важно, они отличаются чрезвычайным разнообразием, а это, в свою очередь, вполне позволяет
считать, что оригинальная ротонда «Кулича» также принадлежит Львову. И, наконец, еще одна весьма
убедительная деталь, подтверждающая его авторство, — своеобразные «воздушные», или «духовые»,
печи в храме, не только сконструированные и усовершенствованные Львовым, но и описанные им в
упоминавшейся выше книге «Русская пиростатика». Такие печи Львов ставил в построенных им
зданиях, и они же были обнаружены в этой церкви при ремонтных работах в 1934 — 1937 годах.
Казалось бы незначительный на первый взгляд факт, но он заставляет нас прийти к убеждению, что
никто, кроме Львова, не мог создать этой в высшей степени своеобразной и выразительной
постройки.
Церковь-мавзолей в селе Никольском под Торжком. Фотография.
* * *
Н. А. Львов.
Проект «воздушной» печи. Гравюра.
Сущность «воздушных» печей Львова заключалась в том, что они благодаря специальным
каналам, вмонтированным в их толщу и проводящим воздух с улицы в комнату, не только обогревали
помещение, но и проветривали его. «Вот в чем состоит главная выгода воздушных каминов и печей,
— пишет автор, — надобно, чтоб вышедший из бабушкиной каморки в мою теплую комнату испытал
над собою то ощущение, которое чувствуем мы в летний день при выходе из тесного театра на
просторный воздух; надобно, чтобы комнаты нагревались наружным воздухом и тем более были
теплы, чем на дворе холоднее. Чтоб воздух сей сам собою беспрестанною переменою очищался,
словом, чтобы можно было сделать в покое тепло, сколько надобно, но чтобы никогда не было в нем
душно». Причем Львов справедливо подчеркивал, что такие печи особенно важны для общественных
заведений, таких, как воспитательные дома, больницы, богадельни. «Воздушные» печи Львова были
предшественницами получившего в первой половине XIX века широкое распространение так
называемого «аммосовского» отопления, суть которого заключалась в том, что нагретый воздух
поступал по особым трубам в помещение сквозь специальные отдушины в стенах.
Церковь в Мурине. 1780-е гг. Фотография начала XX в.
Львов — техник и инженер — неотрывен от архитектора, и в его технических проектах
непременно присутствует эстетическое начало. Печь всегда являлась существенным элементом
оформления интерьера, и надо сказать, что во второй половине XVIII столетия в невероятной моде
были завезенные к нам с Запада фигурные печи. По этому вопросу Николай Александрович
высказывался весьма решительно: «Печи сии могут быть, как обыкновенные, всякой величины и
формы, но по мнению моему та печь лучше других, которой совсем не видно. Ее дело греть, а
украшать печами комнаты последнее дело». И добавлял, уже в полемическом задоре, упоминая имена
модных французских архитекторов-декораторов: «Лафосы, Нефоржи и многие пресмыкающиеся
иноплеменных пустых затей профессоры научили нас делать вместо печей в комнатах холодныя
пирамиды, срезанные колонны, обелиски, печи гробами, урнами, пушками и вазами. Есть ли тут
какой ни на есть толк? А пользы уже конечно нет. Пирамиды и в Египте славны только одним трудом
и величиною, в комнате ли ей место? Что за обелиски, которые и в семиаршинном покое не достают
до потолка? — зубочистки. Урны и надгробия отошлем мы в Невский (монастырь. — Н. Н.).
Срезанные колонны в комнате похожи на казненного Полкана богатыря, которого члены, будучи
несоразмерны ничему в доме, все подавляют. Печи вазами столько же безобразны, сколько и вазы
печами».
Иконостас церкви в Мурине. 1780-е гг. Фотография начала XX в.
В приведенных словах отчетливо проступает кредо Львова-архитектора, для которого разумная
целесообразность была важнейшей основой в архитектурном проектировании.
«Воздушными» печами снабдил Львов еще одну необычную церковь, выстроенную также в
восьмидесятых годах под Петербургом — в усадьбе Воронцовых Мурине (ныне станция Девяткино).