«стр. 21»
постепенно вводятся новые образы. Повесть же о напряженных жизненных перипетиях, о глубоких переживаниях и смятенных чувствах раскрывается во второй, бурно-взволнованной сказке. При таком замысле цикла композитор одновременно стремится и к яркой внешней контрастности, и к большому внутреннему единству сказок. Различные по настроению и движению темы обеих пьес вырастают из единого мелодического ядра, интенсивное развитие которого ясно ощущается в музыке сказок. Объединяет сказки и многократное появление темы-эпиграфа, которая становится как бы «словами от автора»:
Не меняя своего мужественно-величественного облика, тема-эпиграф начинает и завершает обе сказки и особенно активно включается в развитие второй. Цикл сказок op. 8 обнаруживает многие черты, которые станут типичными для этого жанра: контрастность образов, восходящих к единой тематической основе, широкое применение полифонических приемов, относительная простота фортепианной фактуры.
В 1906/07 году Метнер проводит около года в Германии, выступая в Берлине и Лейпциге с обширной программой из собственных сочинений. Путешествуя по Германии, стране многовековой культуры, Метнер знакомится с ее художественной и музыкальной жизнью. Но многие явления немецкого искусства и прежде всего
«стр. 22»
музыка производят на композитора тяжелое впечатление: «Конечно, нам в Москве и не снились те колоссальные художественные впечатления, которых здесь не оберешься. Но нам и не снились многие позорные явления, свидетелями которых я был здесь» [1], - пишет Метнер из Германии; он имел прежде всего в виду Макса Регера и отчасти Рихарда Штрауса. Отношение Метнера к этим художникам диктовалось чисто субъективным неприятием их творчества, и оценка его не была верной. Но по существу именно в те далекие годы начинает складываться специфически метнеровская позиция в искусстве, фактически изолируюшаяся от магистрали большой музыкальной жизни: справедливо негодуя против чисто формальных поисков ряда модернистских «новаторов», Николай Карлович остается совершенно пассивным к биению пульса современности, которая все настойчивее заявляет о себе в творчестве наиболее талантливых художников XX века.
Однако Метнер интересовался новыми сочинениями композиторов XX века и выносил многим из них суровый приговор лишь после тщательного изучения и многократного прослушивания. Так, например, он пишет А. Ф. Гедике: «Я со Львом Эдуардовичем и Зязькой собираемся читать новых композиторов: Domestic’y Штрауса, Заратустру его же, сочинения Регера, Зиндинга и других авторов. Да, между прочим, еще 3 скрипичных сонаты Регера, о которых я тебе говорил… Я буду молчать… Приходи непременно» [2].
[1] Письмо Н. К. Метнера к А. Ф. Гедике от 4/22 января 1907 года. Государственный центральный мучен музыкальной культуры имени M И. Глинки, фонд 132, № 583. Далее ссылки на материалы Музея будут даваться сокращенно: ГЦММК.
[2] Письмо-открытка H К Метнепа к А. Ф. Гедике от 22 сентября 1916 года. ГЦММК. Фонд 47, № 580, Лев Эдуардович - Л. Э. Конюс, Зязька - А. К. Метнер.
«стр. 23»
В первые годы XX века, наряду с интенсивной концертной деятельностью, Николай Карлович принимает участие и в работе ряда музыкальных кружков.
Известная русская певица М. А. Дейша-Сионицкая, организатор «Музыкальных выставок» [1], приглашает Метнера выступить в концерте 31 марта 1908 года. Композитор исполнил сказки op. 8 и op. 9 и с М. А. Дейшей-Сионицкой ряд романсов.
Следует отметить участие Метнера в работе камерного музыкального общества «Дом песни», созданного М. А. Олениной д’Альгейм в 1908 году [2]. Творчеству Николая Карловича было посвящено несколько вечеров «Дома песни», па которых исполнялись циклы романсов композитора; особым успехом пользовались его песни на стихи Гете. В ноябре 1909 года Метнер становится членом жюри третьего конкурса «Дома песни».
В феврале 1911 года сочинения Метнера заняли центральное место в концерте «Современная камерная музыка», организованном С. А. Кусевицким.
В эти же годы оживляются связи Николая Карловича с керзннским «Кружком любителей русской музыки» [3].
[1] Концерты «Музыкальных выставок» начались в 1907 году.
[2] Московский музыкальный кружок «Дом песни» пропагандировал романсы и песни классических и современных композиторов. «Домом песни» устраивались концерты, проводились конкурсы на художественные обработки песен, издавались газета и бюллетень.
[3] «Кружок любителей русской музыки» («Керзинский кружок») был организован в Москве в 1896 году супругами А. М. и М. С. Керзиными и просуществовал до 1912 года; его целью была пропаганда лучших произведений русской музыки. В концертах выступали певцы - Л. В. Собинов, Н. И. Забела-Врубель, М. А. Дейша-Сионицкая; пианисты - С. В. Рахманинов, А. Б. Гольденвейзер, К. Н. Игумнов, Е. Ф. Гнесина; дирижеры - С. В. Рахманинов, С. М. Ляпунов, Э. А. Купер, В. И. Сук. Деятельность кружка получила высокую оценку Балакирева, Стасова, Кюи, Римского-Корсакова, Танеева. Впервые Метнер выступил в Кружке в январе 1903 года, исполнив «Новелетту» Римского-Корсакова, Музыкальный момент № 3 Рахманинова и свои «Картины настроения» №№ 6, 7 и 8.
«стр. 24»
В 1912 году в последнем концерте Кружка (11 марта) сочинениям Метнера было посвящено второе отделение. Исполнялись скрипичная соната (Ал. Могилевский и автор), шесть сказок, романсы и песни на тексты Пушкина, Тютчева, Фета и Гете.
В первом десятилетии XX века Метнер создает цикл из трех небольших сонат - «Сонатную триаду» op. 11. (Наброски первой сонаты относятся к 1901 году.) После драматически насыщенной сонаты op. 5 композитор воплощает в этом цикле светлые, оптимистические настроения. Триаде сонат предпослан эпиграф из поэтичной «Трилогии страсти» Гете:
И легче стало сердцу и открылось,
Что и живет оно и жаждет жить,
Да, в чистый дар за все свое богатство
Оно себя в созвучьях принесет.
Живи ж всегда - отныне и до века, -
Двойное счастье звуков и любви.
Общая структура цикла сонат полностью отвечает трехчастному строению гетевской «Трилогии». Каждое стихотворение имеет название: «К Вертеру», «Элегия» и «Примиренье». Сохранив название Гете лишь во второй сонате цикла («Элегия»), композитор и две другие сонаты полностью связывает с образным строем стихотворений.
Появление сонатной триады было тепло встречено критикой: «Из фортепианных композиций Метнера «Sonaten Triade» op. 11 по объему занимает самое крупное место. Но и по внутреннему содержанию произведение это привлекло бы внимание пианистов, если бы русские пианисты не игнорировали то, что сочиняют в области их искусства молодые композиторы. - После всего, что издано им до сих пор (фортепианные и вокальные композиции), не может уже быть сомнений относительно
«стр. 25»
подлинности музыкального таланта этого композитора. Музыка - его язык, и речь его - своеобразная» [1].
Три сонаты цикла - самостоятельные сочинения [2],не связанные друг с другом ни тематически, ни формально. Но внутренне они объединены общим лирическим настроением. При этом в цикле создается определенное движение от изысканной лирики первой сонаты - к мечтательно-светлой печали «Сонаты-Элегии». Своеобразным завершением служит последняя соната цикла, вся пронизанная солнечным светом. Общую динамику развития всех трех сонат Метнер подчиняет единой линии: тонкая, задумчивая лирика главных партий (а они все по-своему лиричны) и мягкое обаяние и изящество побочных приводит в итоге развития к бурным кодам, где жизнь ощущается как реальность, а не только как хрупкая иллюзорная мечта.
Среди сонат «Триады» наибольшую популярность снискала «Элегия», привлекающая тонкой поэтичностью, стройностью и лаконичностью формы. Судя по черновикам и наброскам, соната рождалась легко, и композитор почти не отступал от первоначально избранного плана. Сонате предпосылается небольшое импровизационное вступление, которое готовит появление основной темы. Меланхолически-задумчивая, прерывистая, словно сотканная из отдельных вздохов, тема «Элегии» определяет общий лирический тонус сонаты: