Занимаясь каким-либо делом, Метнер всегда отдавался ему целиком, вкладывая в это весь свой талант, знания и опыт. Не удивительно поэтому, что занятия учеников с этим редким музыкантом были содержательными и для них очень ценными. Разгадав индивидуальные склонности учащегося, Николай Карлович стремился развивать в нем то, что заложено самой природой. Путем непринужденных бесед он подводил ученика к самостоятельному «прочтению» произведения.
Композитор-мыслитель, Метнер в исполнительстве не допускал «просто игры», лишенной творческой цели: «Всегда знать над чем работаешь, что именно делаешь, какую имеешь цель, то есть при работе всегда думать… Не играть механически даже упражнения, не говоря о пьесах. Всегда работать в фокусе» [4].
Много ценного, почерпнутого из собственного испол-
[1] М. Шагинян. Воспоминания о Рахманинове, т. II. стр. 177-178.
[2] Согласно протоколам художественного совета, Метнер, находясь в отпуске с 1919 года, оставался в числе преподавателей консерватории до конца учебного 1919/20 года. См. Центральный государственный архив литературы и искусства, фонд 2099, опись 1, № 325 (327).
[3] Среди учеников Метнера видные музыканты - профессора Московской консерватории А. В. Шацкес и Л. Г. Лукомский.
[4] Н. Метнер. Повседневная работа пианиста и композитора, стр. 20.
«стр. 42»
нительского опыта, содержали указания Николая Карловича, относящиеся к технической стороне произведения. Но все, что он говорил о технических приемах игры, всегда было органично связано с содержанием сочинения. Метнер рекомендовал своим ученикам: «Поменьше играть упражнений и побольше упражняться отдельными пассажами из пьес, мимо которых часто проходишь, не замечая самобытной особенности их, т. е. не видя в них особой технической задачи» [1].
В беседах Николай Карлович неоднократно обращал внимание своих учеников на то, что «фортепианная игра одним своим концом упирается в цирк», то есть пианист, подобно цирковым артистам, в совершенстве владеющим своим телом, обязан так же управлять и распоряжаться движениями своих пальцев и рук. Они должны безотказно повиноваться исполнительской воле художника. Метнер говорил, что «не достаточно иметь фортепианную технику», что нужно приобретать «умение владеть ею при всевозможных обстоятельствах», что «в умении кроется весь смысл техники» [2].
Педагогическую деятельность в консерватории Метнер сочетает с исполнительством и творчеством и завоевывает популярность хотя и не у большой, но зато у постоянной аудитории ценителей его искусства.
Вот как описывает один из метнеровских концертов музыкальный критик Вяч. Пасхалов: «Концерт Метнера 21 февраля 1917 г. прошел, как обычно, при переполненном зале. Любопытно отметить несколько своеобразный характер метнеровской аудитории - отсутствие музыкальных «снобов» и того, что зовется большой публикой. Причины - в той исключительной атмосфере серьезно-
[1] Н. Метнер. Повседневная работа пианиста и композитора, стр. 20.
[2] Там же, стр. 9.
«стр. 43»
сти, которая непроизвольно создалась вокруг этого настоящего служителя искусства» [1].
В эти годы уже полностью вырисовывается определенный круг композиторов, произведения которых Николай Карлович постоянно включает в программы концертов. Это - Бетховен, Брамс, Шуман, Лист, Шопен, Рахманинов. Метнера привлекает живой пульс музыки Шумана, с ее страстностью, порывом и моментами интимно-лирических откровений. Начиная с консерваторских лет, Николай Карлович часто исполнял «Токкату» и «Крей-слериану» Шумана. В бетховенский репертуар пианиста входили преимущественно крупные монументальные сочинения: четвертый концерт, 32 вариации, сонаты op. 53, 57, 90, виолончельная соната op. 102, а также «Турецкий марш» в переложении А. Рубинштейна и «Хор дервишей» в переложении К. Сен-Санса. Из сочинений Бетховена два были особенно любимы Метнером и исполнялись им на протяжении всей жизни: четвертый концерт и «Аппассионата». К концерту композитор написал две каденции: первая - в бетховенском стиле, вторая несравненно более индивидуальная, с характерно метнеровским фортепианным почерком. Из сочинений Шопена Николай Карлович вдохновенно интерпретировал его лирико-драматические и трагические опусы - фантазию фа минор, баллады фа мажор и фа минор, полонезы ми-бемоль минор и фа-диез минор, все этюды op. 10 и 25.
Хотя с концертной эстрады в исполнении Метнера звучало сравнительно небольшое число произведений разных авторов, он считал для себя (и, конечно, для своих учеников) необходимым изучить целый ряд сочинений композитора, чтобы глубже передать особенности его стиля. Известно, что в метнеровский «репертуар для себя» входили
[1] Вяч. Пасхалов. Музыка в Москве. Концерты и собрания. «Хроника «Музыкального современника», 1917, № 19, стр. 12.
«стр. 44»
прелюдии и фуги из «Хорошо темперированного клавира» и «Искусства фуги» Баха, значительное число сонат Скарлатти, все прелюдии и все этюды Шопена, «Карнавал» и «Новелетты» Шумана, многие этюды Листа и Рахманинова.
Конец 10- х годов ознаменовался созданием ряда крупных сочинений Метнера. Период между 1915-1918 годами композитор посвятил работе над первым фортепианным концертом op. 33 [1]. Выступления с симфоническим оркестром существенно повлияли на творчество, подготовив выход композитора за пределы камерного жанра в область крупных концертных форм. Первое исполнение концерта состоялось 29 апреля (12 мая) 1918 года в экстренном симфоническом концерте под управлением С. А. Кусевицкого в театре К. Н. Незлобина.
Между 1918-1919 годами создаются три цикла «Забытых мотивов» (op. 38. 39, 40) и три тетради песен на тексты Пушкина - op. 29, op. 32, op. 36 [2].
Николай Карлович Метнер принадлежал к тому типу художников, круг творческих связей которого был относительно невелик. Это определялось прежде всего складом характера композитора (он довольно трудно сходился с людьми) и особенностями его творческой индивидуальности: эстетические взгляды наложили существенный отпечаток на жизненный уклад Николая Карловича, с его неизменным четким распорядком дня и довольно узким кругом близких и друзей. Сам Метнер, несмотря на свою замкнутость и нелюдимость, вызывал в тех, с кем общался и кто был ему близок, самые теплые чувства: «Как личность он был необыкновенно привлекателен, -
[1] Подробный разбор первого концерта см. на стр. 133-146 настоящей брошюры.
[2] Премьера «Забытых мотивов» была приурочена к авторскому концерту 28 января 1921 года в Малом зале консерватории.
«стр. 45»
вспоминает А. В. Оссовский, - беспредельно скромный, тихий, деликатный, застенчивый, как юная девушка, с чуткой, возвышенной душой, он был поистине «человек не от мира сего», никак не приспособленный к практической жизни. Самые простые вещи казались ему сложными и он пускался в философское обоснование их» [1].
Личные записи Метнера свидетельствуют о его необыкновенной самоуглубленности; цель жизни - творчество: «Не следует много и часто отрываться от главных занятий. А если за что другое берешься для отдыха, то все же предварительно примерив к главному… Необходимо иметь список текущих занятий главных и побочных… Всего же более отвлекают от главного разговоры, свидания с людьми и житейская сутолока и потому искать тишины и одиночества» [2].
Необходимо, однако, отметить, что именно в «русский» период жизни Метнера круг его творческих связей, пожалуй, был еще относительно широким. Занимаясь педагогической деятельностью в Московской консерватории, участвуя в работе Русского музыкального издательства, композитор часто общался с такими превосходными музыкантами, как Танеев, Скрябин и Рахманинов, Сафонов и Глазунов, Гольденвейзер и Гедике. Но уже в то время Метнер не связывает своих творческих устремлений с тем или иным из современных направлений, кружков или группировок, которые претендовали на право лидерства в музыкальном искусстве. Ни деятельность кружка «Современников», ни эстетическое кредо группы художников «Мира искусства», ни собрания беляевцев, к которым одно время с симпатией относились Прокофьев и Мясковский, не привлекали Николая Карловича. Связь компози-