На первый взгляд Некрасов поступил как настоящий «капиталист», то есть так, как и должны были ожидать от него «пролетарии»-сотрудники. Но, даже несмотря на его вполне жесткие и «материалистические» формулировки в письме Пыпину, мотивы его отказа от услуг Антновича и Жуковского не только эгоистические. Некрасов не просто не был материально заинтересован в дележе прибыли с членами редакции, а не считал такую конструкцию журнала разумной и справедливой. Именно в этом смысле нужно понимать его слова в письме Краевскому от 27 ноября 1867 года: «Почтенные мои сотоварищи — люди непрактичные и нерешительные. Мне уже надоело за ними ходить, и, поставив им свои решительные условия, я теперь не тронусь с места, пока они не дадут сами ответа. Надо подождать. А между тем я хотел бы видеть контракт Ваш с Д[удышкиным]». Практичный Краевский оказался в трудные минуты ближе и понятнее Некрасову, чем теоретики из прежней «консистории».
В самом конце ноября разрешение на издание в новом составе было дано (хотя и подтвержден запрет на смену ответственного редактора). В объявлении, напечатанном 9 декабря в № 340 газеты Краевского «Голос», сообщалось, что «Отечественные записки» будут ежемесячными (до этого они выходили дважды в месяц), и представлялся состав редакции и обещавших постоянное участие литераторов, повторявший (за исключением имен Антоновича и Жуковского) состав «Современника». Читателям были обещаны произведения Решетникова, Марко Вовчка, Салтыкова-Щедрина, Островского, Якушкина, Ивана Федоровича Горбунова, Елисеева, Николая Ивановича Костомарова (правда, по какой-то причине в списке авторов не было Писарева) и только что написанная «современная повесть» «Суд», созданная Некрасовым под впечатлением от процесса над Пыпиным и Жуковским. Это было еще одно «герметичное» произведение Некрасова, продолжающее короткую в его творчестве линию стихов о перипетиях литературной жизни.
ШТОРМЫ В ТИХОЙ ГАВАНИ
1868 год — первый год издания «Отечественных записок» новой редакцией — был в значительной степени посвящен Некрасовым устройству дел журнала. Прежде всего, устанавливался круг постоянных сотрудников. Формирование беллетристической части, судя по всему, Некрасов почти полностью взял на себя: он приводил писателей, регулярно печатавшихся в «Современнике» (Островского, Решетникова, Глеба Успенского, Марко Вовчка), привлекал подающих надежды беллетристов Филиппа Диомидовича Нефедова, Надежду Дмитриевну Хвощинскую (Зайончковскую), Дмитрия Константиновича Гирса, Даниила Лукича Мордовцева. Отдел «Внутреннее обозрение» поначалу лихорадило: взявшийся было за него В. А. Слепцов по непонятным причинам не пошел дальше второй книжки. Его сменил Салтыков, потом Леонтий Иванович Розанов. Наконец в роли фельетониста утвердился приглашенный Салтыковым Николай Александрович Демерт, ведший рубрику «Наши общественные дела» до своей смерти в 1876 году. Он не был глубоким мыслителем, но умел выбирать факты, давать меткие комментарии, обладал чувством комического, и читатели его ценили.
Критический отдел, естественно, был поручен Писареву, который успел написать несколько статей, однако многообещающий альянс не получил развития — 4 июля 1868 года Писарев утонул во время морских купаний в Рижском заливе. Некрасов в числе не менее трехсот человек присутствовал на его похоронах в Петербурге (критик был погребен на Литераторских мостках Волкова кладбища рядом с Белинским и Добролюбовым) и почтил его память стихотворением «Не рыдай так безумно над ним…», отправленным в письме гражданской жене Писарева Марии Александровне Маркович (Марко Вовчок), дополнившим коллективный образ самоотверженного революционера новыми чеканными формулами: «…кто ближнего любит / Больше собственной славы своей, / Тот и славу сознательно губит, / Если жертва спасает людей».
Место Писарева занял энергичный Салтыков-Шедрин, который 12 июня 1868 года, будучи в чине статского советника, вышел в отставку с должности председателя Рязанской казенной палаты (подведомственной Министерству финансов, которым руководил его лицейский приятель Михаил Христофорович Рейтерн) и переехал в Петербург, получив, наконец, возможность полностью отдаться литературному труду благодаря выгодным условиям, предложенным ему Некрасовым.
Другим постоянным критиком «Отечественных записок» стал начинавший еще в «Современнике» Александр Михайлович Скабичевский, в это время, по его словам, из «постепеновца» превратившийся в «красного». Не обладая значительным талантом (он болезненно ощущал, как невысоко его оценивали сотрудники «Отечественных записок»), он тем не менее заполнил вакуум, образовавшийся в редакции в ожидании таланта, хотя бы приближающегося к писаревскому или добролюбовскому.