Эта житейская бывалость наложила печать на весь его душевный «habitus[35]». И нетрудно было распознать в нем очень скоро человека, знающего цену материальной независимости. <…> Я его застал раз утром (это было уже в 1872 году) за самоваром, в халате, читающим корректуры. Это были корректуры моего романа «Дельцы». Он тут только знакомился с этой вещью. Если это и было, на иную оценку, слишком «халатно», то это прежде всего показывало отсутствие того учительства, которое так тяготило вас в других журналах. И жил он совершенно так, как богатый холостяк из помещиков, любитель охоты и картежной игры в столице, с своими привычками, с собаками и егерем и камердинером».
В фотографически точных описаниях Боборыкина некрасовская квартира вовсе не похожа на место обитания литератора:
«Некрасова я нашел в той же квартире, где он и умер. Редакция помещалась в первой зале, которая служила потом и бильярдной. По приемным дням в углу у окна стоял стол секретаря… Вся обширная квартира в доме Краевского на Литейной совсем не смотрела редакцией или помещением кабинетного человека или писателя, ушедшего в книги, в коллекции, в собирание каких-нибудь предметов искусства. В бильярдной одну зиму стоял и стол секретаря редакции. В кабинет Некрасова сотрудники проникали в одиночку; никаких общих собраний, бесед или редакционных вечеринок никогда не бывало.
Весь склад жизни этой холостой квартиры отзывался скорее дореформенной эпохой, хотя тут и помещалась редакция радикально-народнического органа. <…> Как хозяин Некрасов был гостеприимен, умно-ласков, хотя веселым он почти никогда не бывал. Некоторая хмурость редко сходила с его лица, а добродушному тону разговора мешала хрипота голоса. Но когда он бывал мало-мальски в духе, он делался очень интересным собеседником, и все его воспоминания, оценки людей, литературные замечания отличались меткостью, своеобразным юмором и большим знанием жизни и людей.
Вообще такого природно-умного человека в литературной сфере я уже больше не встречал, и все без исключения руководители журнализма, с какими я имел дело как сотрудник, — не могли бы с ним соперничать именно по силе ума, которым он дополнял все пробелы — и очень обширные — в своем образовании.
Он изображал собою целую эпоху русской интеллигенции — эпоху героическую, когда люди по характерам стояли на высоте своих талантов.
Замечательной чертой писательского «я» Некрасова было и то, что он решительно ни в чем не выказывал сознания того, что он поэт «мести и печали», что целое поколение преклонялось перед ним, что он и тогда еще стоял впереди всех своих сверстников-поэтов и не утратил обаяния и на молодежь. Если б не знать всего этого предварительно, то вы при знакомстве с ним, и в обществе, и с глазу на глаз, ни в чем бы не видали в нем никаких притязаний на особенный поэтический «ореол». Это также черта большого ума!»
Человек «героической эпохи», «не утративший обаяния на молодежь», в это время искал компромисс между своей всё более ощутимой принадлежностью к «прошлому» и неумирающим желанием быть актуальным. Его творчество приняло отчетливо «ретроспективный» характер, что отчетливо выразилось в задуманной в этом году сатирической поэме «Недавнее время», которой Некрасов откликнулся на праздновавшийся в тот год юбилей Санкт-Петербургского Английского клуба.
То же относится и к поэме «Дедушка» о возвращении декабриста из ссылки, написанной во многом под впечатлением от личности Сергея Григорьевича Волконского, одного из немногих участников событий 14 декабря 1825 года, переживших каторгу и ссылку и вернувшихся к близким. Волконского окружал яркий ореол, он превратился в живую легенду и одновременно вызывал ощущение просветленности и праведности. Некрасов, насколько известно, лично его не знал, но был хорошо знаком с его сыном Михаилом, особо ничем не прославившим себя и не проявившим никаких признаков либерализма, но хранившим среди семейных реликвий некоторые документы, связанные с отцом и его соратниками. Возможно, общение с ним и стало первоначальным импульсом к работе над поэмой. Личность и судьба Сергея Волконского несколько ранее заинтересовали Льва Толстого и тоже вызвали желание писать о возвращении декабриста; после долгих и сложных трансформаций из этого замысла вырос роман «Война и мир». Толстой хотел использовать сюжет о возвращении декабриста для упрека современности, которая на фоне «героической эпохи» должна была выглядеть ничтожной и опошлившейся. У Некрасова возник иной поворот темы. В «Дедушке» герой прошлого наделен теми чертами, которые особенно ценятся современным молодым поколением: особенной любовью и сочувствием к народу. Рассказывая о затерянной в Сибири деревне Тарбагатай, где свободный труд превратил крестьян в довольных зажиточных людей, дедушка увлекается неожиданными для аристократа, пусть и прошедшего каторгу, подробностями: