Так же как Белинский, молодые писатели, профессора и публицисты не воспринимали Некрасова как настоящего литератора, журнальную деятельность ему только «прощали». Он был для них прежде всего литературный предприниматель, подобный Краевскому, однако выгодно отличающийся от редактора «Отечественных записок» наличием убеждений. Поэтому и наиболее заметные успехи Некрасова, и наибольшая активность его в первый период знакомства с кругом Белинского лежат прежде всего в издательской сфере. Плодотворным оказалось знакомство с книгопродавцем Андреем Ивановичем Ивановым. Вместе с ним Некрасов летом 1843 года издал второй выпуск «Статеек в стихах без картинок», в котором вместе с его собственным стихотворным фельетоном «Говорун» была напечатана «философская» стихотворная сказка В. Р. Зотова «Жизнь и люди». В сентябре 1843 года Некрасов взял в аренду у Краевского «Литературную газету» и стал самостоятельным редактором, что означало существенный шаг вверх в иерархии русской журналистики: из сотрудника или «негласного» редактора он практически превратился в хозяина «серьезного», хотя и не первостепенного издания. В это же время Некрасов издавал книги, заказывая тексты начинающим литераторам (как ему самому давал заказы Поляков). Дмитрий Васильевич Григорович, будущий автор нашумевших повестей «Деревня» и «Антон Горемыка», а тогда только-только начинавший литературную карьеру, вспоминал:
«…Утром, зимою, раздался сильный стук в мою дверь; отворив ее, я увидел Некрасова с толстою книжкой в руках.
— Григорович, — сказал он, спешно входя в комнату, — вчера умер наш знаменитый баснописец Крылов… Я принес вам сочинение Бантыш-Каменского, материалы для биографии Крылова, садитесь и пишите его биографию, но не теряйте минуты… Я уже прежде, чем быть у вас, заехал в литографию и заказал его портрет.
«Дедушка Крылов» — книжка, написанная мною в десять дней, не многим отличалась в литературном отношении от предшествовавших «Первое апреля» и «Полька в Петербурге».
Все эти мелкие, плохие книжонки сбывались Некрасовым книгопродавцу Полякову, издававшему их почти лубочным образом, но умевшему сбывать их с замечательною ловкостью».
Впрочем, и сам Некрасов не чуждался возможности подзаработать в роли литературного поденщика. Например, в октябре 1843 года он за 25 рублей написал по заказу Жана Шульта, содержателя кабинета восковых фигур, стихи для афиши. Возможно, что он не брезговал браться и за другие заказы такого же рода, но они не разысканы.
Издательская деятельность Некрасова приводит к новому улучшению его материального положения. К концу 1843 года он уже может считаться человеком с серьезным достатком, существенно большим, чем у его учителя. «С 44 года дела мои шли хорошо. Я без особого затруднения до 700 рублей ассигнациями выручал в месяц, в то время как Белинский, связанный по условию с Краевским, работая больше, получал 450 рублей в месяц», — утверждает Некрасов в поздних автобиографических фрагментах. В середине 1844 года он совместно с В. Р. Зотовым задумывает издание сборника, посвященного описанию разных сторон петербургской жизни. Видимо, толчком к этому замыслу стал успех описаний жизни столицы, которые Некрасов печатал в «Литературной газете» под названием «Письма петербургского жителя». Возможно, однако, что на него подвигли слухи об огромной популярности во Франции жанра «физиологий» — иногда коротких, чаще развернутых очерков, содержащих описания самых разнообразных сторон частной и общественной жизни (издавались «физиологии» брака, женщин, трущоб, шляп, улиц, кровати, спальни и т. д.). Были попытки привить этот жанр русской литературе: в 1841–1842 годах выходил альманах Александра Павловича Башуцкого «Наши, списанные с натуры русскими». Фаддей Венедиктович Булгарин только что, в 1843 году, отметился в модном жанре, издав сборник «Очерки русских нравов, или Лицевая сторона и изнанка рода человеческого».