Глубокие голоса раскачивают меня, как лодку на легкой волне. Я снова слышу свое имя и борюсь с туманным течением, чтобы сосредоточиться на словах.
— Ты помнишь моего босса, Николая Петрова? — его голос мягкий. Возможно, мне просто почудился гнев. Мне нужно по-настоящему сосредоточиться. Это кажется важным.
Размытый силуэт незнакомого мужчины, сидящего напротив меня, проясняется. Он выше отца, но такой же худощавый. Темные усы над седеющей бородой придают ему солидный вид.
Этот пронзительный взгляд карамельных глаз пронизывает меня насквозь. В них нет ненависти ко мне, наоборот они смягчаются, когда я встречаюсь с ними взглядом. Обидно, что это, скорее всего, жалость.
— Очень приятно познакомиться, мистер Петров, — я удивляюсь тому, как четко произнесены мои слова.
— Наталья, — слоги слетают с его языка, как теплый ликер, который обжигает от осознания того, что он первый человек, который увидел меня за многие месяцы.
Он снова поворачивается к отцу, лениво поглаживая бороду. Татуировки, выглядывающие из-под накрахмаленных белых манжет, словно танцуют и переплетаются под большими часами и тяжелым кольцом на руке. Его голос превращается в гипнотическое пение, пока я наблюдаю, как пальцы перебирают волоски на подбородке.
Тон, которым он говорит, передает ошеломляющее ощущение силы и авторитетности. Он привык, чтобы ему подчинялись.
— Не волнуйся, Иванов. Просто потому, что этот кусок дерьма сорвался, это не значит, что он придет к тебе. Важно получить более крупный контракт, о котором ты договорился в следующем месяце. Я обеспечу твою безопасность, — его взгляд снова направлен на меня. Я теряюсь в цвете глаз. Почти золотые, как у льва. — Я позабочусь о вашей безопасности, — говорит он, вставая, положив ладони на стол.
— Спасибо, босс, — голос отца звучит почти смиренно.
Николай поправляет темный пиджак, и я мельком замечаю, как рубашка под ним обтягивает грудь. Еще одна коллекция татуировок исчезает в V-образном вырезе воротника.
Он выглядит как человек, с которым никто не стал бы связываться.
Может быть, он действительно сможет защитить нас.
Мне каждую ночь снится один и тот же сон. Мистер Петров не дает Светлане дать мне таблетки и выгоняет ее из комнаты.
— Я буду оберегать тебя, — его слова отдаются эхом снова и снова, даже в самом густом тумане.
Но она стоит здесь, как всегда. Пальцы вытягиваются и осторожно отводят назад идеально уложенный темный локон с плеча.
Я не колеблюсь. Их знакомая форма легко проходит внутрь.
— Сегодня вечером ты останешься ужинать в своей комнате. Мистер Петров придет, и ты больше не будешь позорить отца своим присутствием, — ее и без того вздернутый нос задирается еще выше в знак презрения.
Все, что я могу сделать, — это кивнуть. Она не хочет, чтобы я говорила, а просто согласилась.
Едва хлопает дверь, знаменуя ее уход, как я бегу в ванную. Засовывая пальцы в горло, я пытаюсь воспроизвести в памяти все отвратительные вещи, которые когда-либо видела, чтобы вызвать спазмы в желудке.
Две красные точки кружатся в воде, когда я их смываю.
Мне нужно действовать быстро.
— Все в порядке, Петр. Гнида выявлена. Чехов поручил одному из своих людей внутри устранить насекомое, — я перекатываю стакан с остатками водки по гладкой поверхности стола Иванова. — Хорошая новость в том, что если что-то из этого просочится, то это не заденет тебя, а достанется твоим родственникам по линии жены, — едкий привкус огненного напитка прокладывает сладкую дорожку, когда я проглатываю последние капли.
Его тело обмякает в кресле.
— Это было бы тоже плохо, босс. Они и так относятся ко мне с неприязнью. Брат Светланы выходит на свободу в следующем месяце. Я беспокоюсь о предстоящем буйстве в его стремлении восстановить власть их семьи, — кустистые седые брови Иванова скрывают тревогу на лице, когда он смотрит в свой бокал. Твердая линия челюсти говорит мне обо всем. За тридцать лет работы рядом с ним я научился читать его.
— Мои сыновья работают над устранением угроз по всей стране. Скоро Коскович и его семья будут слишком слабы, чтобы представлять угрозу, — я горжусь кровавой баней, которую устроили мои сыновья в каждом углу. Они свято чтят наше наследие.
Легкое волнение сводит желудок. Всего несколько месяцев, и все мои сыновья будут дома.
Иванов вздыхает и откидывается на спинку стула.