Исполнив возложенное на него поручение, великий хирург снова уединился в свою деревню.
“Отчет о посещении военно-санитарных учреждений в Германии, Лотарингии и Эльзасе в 1870 году”, представленный Пироговым Обществу Красного Креста, был издан названным обществом в 1871 году. “Отчет” в том же 1871 году появился и на немецком языке в Лейпциге.
По прошествии семи лет о Пирогове опять вспомнили. Россия снова вела восточную войну, на этот раз наступательную. Общество Красного Креста возложило на знаменитого хирурга поручение осмотреть все санитарные учреждения на театре войны и в тылу действующей армии, а также средства транспортировки больных и раненых по грунтовым и железным дорогам.
При осмотре лазаретов, бараков, помещений для больных в частных домах и в лагерных палатках и шатрах Пирогов обращал внимание на местность, расположение, устройство и удобства помещений, на количество и качество воздуха, на пищу и правильность продовольствия раненых и больных. Уход за ранеными и больными, сортировка их по родам болезни, методы лечения, деятельность медицинского персонала и сестер милосердия – со всем этим Пирогов знакомился во всех подробностях и потом указывал, кому следует, все недостатки и предлагал практические меры к немедленному исправлению их. Нечего и говорить, что во всех посещенных Пироговым госпиталях врачи консультировались у него, желая получить от него советы и указания.
Транспорт и эвакуация, бывшие больным местом кампании, сосредоточили на себе особенное внимание Пирогова. Пирогов осматривал пункты для перевязок и питания транспортируемых и указывал на недостатки их организации. При осмотре санитарных поездов он в деталях знакомился с устройством вагонов, системой коек, организацией персонала поездов, влиянием транспортов на раненых при различных условиях.
При осмотре складов Общества Красного Креста Пирогов наводил справки о количестве имеющихся запасов наиболее необходимых средств помощи, перевязочных средств, белья, медикаментов, вина, теплой одежды и прочего, а также о быстроте и своевременности снабжения этими предметами по требованиям как лазаретов Красного Креста, так и военно-временных госпиталей.
Такая многосторонняя деятельность Пирогова в Румынии и Болгарии продолжалась с сентября 1877 года по март 1878 года. Знаменитый хирург совершенно забыл о своем преклонном возрасте, хотя зачастую попадал в такую обстановку, которая живо напоминала ему “дела давно минувших дней” Крымской кампании.
Громадный собранный им материал со своими выводами и заключениями Пирогов изложил в известном сочинении “Военно-врачебное дело и частная помощь на театре войны в Болгарии и в тылу действующей армии в 1877–1878 гг.”, изданном Обществом Красного Креста в 1879 году.
“Основы моей полевой хирургической деятельности, – читаем мы в этом труде, – я сообщил только спустя 10 лет после достопамятной Крымской кампании. С тех пор шесть войн нарушали мир различных государств в Европе и Америке. Следя за ходом событий, я всякий раз мысленно убеждался в истине тех начал, которые исповедую, и в предпоследней из этих шести войн, во франко-германской 70–71 годов, я при посещении моем госпиталей в Германии и на театре войны, в Эльзасе и Лотарингии, наглядно убедился в том же самом. Наконец в минувшую нашу восточную войну 77–78 годов более, чем все другие, сходную с Крымскою 1854 года, я имел случай еще более глубоко увериться в прочности основных начал моей полевой хирургии”.
Мы познакомим читателей с этими основными принципами. Прежде всего взгляд Пирогова на саму войну выражается в том, что “война – это травматическая эпидемия” (то есть эпидемия ранений). Пирогов доказывает, что война имеет все свойства эпидемии. В повальных болезнях замечается независимость от наших действий, нашей воли, периодичность их появления.
“Но и в войнах зависимость от нас более кажущаяся, чем постоянная… Сама же причина войн, по-видимому, зависящая от воли и произвола правительств, кроется гораздо глубже. Разные миссии наций, стремление их на восток или на запад, переселения народов, соединенные с войнами, по временам появляющиеся завоеватели – что это все такое, как не нечто непроизвольное, глубоко затаенное в самой природе человеческих обществ! И войны, и каждая война имеют так же, как и эпидемии, свои фазы и свои периоды”.
Далее, Пирогов придает первенствующее значение в военно-санитарном деле правильно организованной администрации. “Не медицина, а администрация играет главную роль в деле помощи раненым и больным на театре войны”. Кроме того, по мнению Пирогова, свойство ран, смертность и успехи лечения зависят преимущественно от различных свойств оружия и в особенности огнестрельных снарядов. Главной же целью хирургической и административной деятельности на театре войны должны быть не операции спешно произведенные, а правильно организованный уход за ранеными и сберегательное (консервативное) лечение в самом широком размере. Беспорядочное скучение раненых на перевязочных пунктах и в госпиталях есть самое главное зло, причиняющее впоследствии непоправимые бедствия и увеличивающее безмерно число жертв войны; поэтому главная задача полевых врачей и администраторов должна состоять в предупреждении этого скопления в самом начале войны. В этих видах хорошо организованная сортировка раненых на перевязочных пунктах и в военно-временных госпиталях есть главное средство для оказания правильной помощи. Рассеяние раненых и больных, вентиляция помещений в широком масштабе, а всего более отдельное и, если можно, одиночное размещение тяжелораненых, составляют наиболее верные средства против распространения травматических зараз. При этом этапы, питательные пункты и выдвижные лазареты принадлежат по преимуществу к области действий частной помощи, которая поэтому должна быть признана самым важным самостоятельным подспорьем в полевом санитарном деле.
Поездка Пирогова в Румынию и Болгарию на театр русско-турецкой войны была последним актом служения Пирогова своей родине. Труд его, посвященный этой войне, был его последним вкладом в науку.
В конце 1879 года Пирогов начал писать свои мемуары под заглавием “Вопросы жизни. Дневник старого врача, писанный исключительно для самого себя, но не без задней мысли, что, может быть, когда-нибудь прочтет и кто другой”. Дневник этот Пирогов вел с 5 ноября 1879 года до 22 октября 1881 года не особенно регулярно и иногда месяцами ничего не писал. Свои полные захватывающего интереса воспоминания на канве автобиографии Пирогов успел довести лишь до начала петербургской профессуры. Записки эти были после его смерти помещены в “Русской старине”, а потом составили первый том собрания его сочинений.
В 1881 году в Москве стали готовиться к юбилею Пирогова. Профессор хирургии Московского университета Н. В. Склифосовский отправился в имение Пирогова с приглашением от университета приехать на 24 мая в Москву. Не без труда удалось ему склонить знаменитого ученого на эту поездку.
Юбилейное торжество происходило в актовой зале университета.
Мы не станем, конечно, подробно описывать празднества. Упомянем только, что прежде всего была прочитана телеграмма от Государя, поздравлявшая маститого юбиляра с пятидесятилетним юбилеем его служения. Затем началось представление депутаций и чтение приветственных адресов и телеграмм. Со всех сторон были получены поздравления.
Все университеты России от Гельсингфорского до Новороссийского, все научные учреждения России и высшие правительственные органы, все больницы, клиники и иные лечебные заведения, все медицинские и врачебные общества, равно как и другие ученые общества, между прочим, юридическое, московское математическое – все эти институты прислали или своих представителей, или же приветственные телеграммы. Зарубежные университеты и ученые общества также поздравили русского хирурга. Мы назовем университеты Мюнхенский, Страсбургский, Падуанский и Эдинбургский, медицинские факультеты Парижа и Праги, немецкое хирургическое общество. Представители прессы поднесли особый адрес, в котором приветствовали в лице Пирогова “не только знаменитого ученого, но и честного публициста и общественного деятеля”. Русские евреи, которые Пирогову “обязаны сочувствием и помощью, как люди, как русские граждане и как евреи”, прислали в Москву несколько депутаций. Среди этой массы приветствий было даже приветствие закавказского муфтия. Город Москва поднес своему знаменитому уроженцу диплом почетного гражданина. По этому поводу Пирогов в своей ответной речи на все приветствия заметил, что высшая честь, какая только может быть оказана человеку, – это признание его почетным гражданином его родины.