Через два дня после выхода Философического письма Николай читает и налагает резолюцию: нахожу, что содержание есть смесь дерзостной бессмыслицы, достойной умалишённого. В тот же день Бенкендорф составил отношение московскому генерал-губернатору князю Д. В. Голицыну, а Николай пишет на проекте: очень хорошо. Из текста проекта: жители столицы, будучи преисполнены достоинства Русского Народа, тотчас постигли, что подобная статья не могла быть писана соотечественником их, сохранившим полный свой рассудок, и потому изъявляют они искреннее сожаление о постигшем его расстройстве ума. Здесь получены сведения, что мнение о несчастном положении г. Чаадаева единодушно разделяется всею московскою публикою. Вследствие чего Николаю угодно, чтобы приняли надлежащие меры к оказанию г. Чаадаеву всевозможных медицинских пособий. Николай повелевает, чтобы поручили лечение его искусному медику.
Николай наказал Чаадаева сумасшествием на один год, Бенкендорф сделал приписку (в руки Чаадаеву): прошедшее России удивительно, её настоящее великолепно, что же касается её будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение. Прочтя предписание о собственном безумии и о светлом будущем России, Чаадаев смутился чрезвычайно, — пишет княгиня Щербатова, — побледнел, слёзы брызнули из глаз, он не мог выговорить ни одного слова. Наконец, собравшись с силами, трепещущим голосом сказал: справедливо, совершенно справедливо. Кстати, в той же книжке «Телескопа» статья Раумера, он пишет: у нас в России один центр всего и этот центр есть наш Николай, в священной особе которого соединены все великие государственные способности. Герцен пишет о Чаадаеве: стройный стан, одевался очень тщательно, бледное лицо его совершенно неподвижно, когда он молчал, как будто из воску или мрамора «чело как череп голый», серо-голубые глаза, печальные тонкие губы. Десять лет стоял он, сложа руки, где-нибудь у колонны, у дерева на бульваре, в залах, в театрах, в Английском клубе и воплощённым вето, живым протестом смотрел на вихрь и капризничал, делался странным. Было нелегко с ним, стыдился неподвижного лица его, язвительного снисхождения, прямо смотрящего взгляда.
Чаадаев получил в наследство 4 556 душ и удобной земли 3 000 десятин, свыше 1 000 десятин леса, а брат выплачивал ему периодически по 70 000 рублей золотом. Пока Чаадаев отбывал срок сумасшествия, его посетили: маркиз де Кюстин, граф Сиркур[29], Мериме[30], Лист, Гакстгаузен[31], 14 апреля 1856 года он умер, пережив Николая на свой срок, на один год.
Гоголь вне опасности в Риме, пишет гениально, просит у друга Ж. денег, но это он просит у Николая, ведь письма идут на стол нашему герою. Николай от души хохочет и шлёт деньги на «Мёртвые души», на чернила, это мысль Николая, что Гоголь обличает мелкопоместное дворянство, от этой Густопсовой идеи Гоголь и бежал в Рим через Академию художеств. К слову, непонятно, как Гоголь перемалывал сверхсуммы, щёголь, едок, но это тогда ничего не стоило, и как Гоголя убили по возвращении в Россию, мучили, сливая кровь, били лёд на висках, пиявки уши объели ему до корней, Гоголя убивали вне пуль и Кавказов, его и захоронили в живом теле, оно ещё долго крутилось в гробу, как сверло, волосы рвались, зубы искусаны и сломаны, это при вскрытии земли нашли такие картинки.
Гоголь завещал не хоронить его, не слагать в могилу без трупного запаха, сложили. Николай ни при чём, это люди Николая хоронят, их вдоволь. Гоголь — вопрос русский, святой, он жил без людей, без портрета, боялся женских ню, а разобрали его на косточки, чистя, медики, мужланы. Шарлотта любила Гоголя, по линиям сестринским. Гоголь — дух изысканный, звонкий, кровавый, равновеликий Высшему Духу, он один в империи взмахнул пером и, очертив вокруг себя мелом круг, сражался с нечистой силой, пока не пал как в песне, и долго его закладывали в землю, а он возвращался и ходил по Риму с Ивановым[32], с Соболевским[33], а у нас его нет.
Он очень загадочен, безвозрастной, в 22 года он писал как Гомер. Гоголь сделал русский рисунок речи, раскрасил его мазками и вместо страниц ввёл в переплёт картины. Этого не умел Пушкин в прозе и не умел никто после Гоголя.
Рядом с ним, но обиняком стоит только одна книга — у нас — «Герой нашего времени». Шарлотта читает Героя, запершись на ключ, Николай ломает спальню и выхватывает книгу. Тут странный нюанс: Николай кричит, как туча — как она смела читать, и что — Лермонтова! и где — в супружеской постели! Вообще-то Шарлотта и Лермонтов — человечнейшая и симпатичнейшая история, они могли быть большими друзьями, да и были б, ведь высшая знать и кандидат Шарлотты А. В. Трубецкой[34] родственники Лермонтова, уж не говоря о прямой родне, надмиллионерах Арсеньевых. Ведь младший Трубецкой, Сергей[35], дрался с Лермонтовым плечом к плечу при реке Валерик и принимал после дуэли его последние вздохи, ведь Сергей пошёл на слом судьбы (своей), будучи негласным секундантом поэта. А Столыпины, ведь Столыпин Алексей, Монго, двоюродный дядя и друг Лермонтова, внук министра Мордвинова, однополчанин, секундант тоже. Их было много тогда, этих чистых ребят, денди, жадные люди до боя, рано погибли, ни один не умер в мирной раме.
В 20 лет Лермонтов корнет лейб-гвардии гусарского полка, лейб-гусары носят алые доломаны и ментики, белая масть лошадей, присвоенная полку, любимейшая масть Лермонтова. Юноша пишет Лопухиной: если будет война, клянусь Богом, буду всегда впереди. Он и был. Мы любим детали, Лермонтов блестящий шахматист, и как он пел у Шарлотты голосом, играл на фортепьяно и скрипке, танцор, живописец и дуэлянт, к слову, в записках Мартынова любопытнейшая деталь: в Петербурге только двое, кто мог завязать печную кочергу двойным узлом, князь Вельский и Лермонтов, но, — добавляет Мартынов, — у Лермонтова слишком длинные руки, ниже колен, нечеловеческие, поэтому он и связывался с кочергой.
Согласимся: да, поэтому. Отметим: Мартынов ревнив, и пойдём дальше, поедем на Кавказ. В бою на реке Валерик Лермонтов действует в составе штурмовой колонны, он адъютант, в том бою потери в офицерах 2 процента, в адъютантах 20 процентов. За храбрость и мужество в бою 11 июля генерал-адъютант Галафеев представил Лермонтова к ордену Святого Владимира с бантом, а Николай не дал. В бою 10 октября ранен Руфин Дорохов[36], командовавший сотней отборных конных бойцов, казаки-охотники из кавалерии левого фланга кавказской линии. Дорохов передаёт команду Лермонтову, а отряд с тех дней называется Лермонтовским. Н. А. Султанов, служивший в отряде, пишет: поступить в команду мог кто угодно, ему брили голову, приказывали отпустить бороду и вооружали двустволкой со штыком. Кавалеристов отряда отличала отчаянная отвага, преданность командиру и презрение к огнестрельному оружию. Лермонтов как командир вёл общий бойцам «образ жизни», спал на голой земле, ел из котла, небрежно относился к форме, к внешности. К. X. Мамаев пишет: даже в этом походе он не подчинялся никакому режиму и его команда, как блуждающая комета, бродила всюду, являясь там, где ей вздумается, в бою они искали самых опасных мест.
Нужно знать того, кто отдал свой отряд поэту. Руфин Дорохов, сын героя-генерала 1812 года, дуэлянт, буйно-поведенческая личность, разжаловался в солдаты много раз, воспет Д. Давыдовым. Лев Толстой, любивший салонное и жеманное, в романе «Война и мир» изменил в фамилии Дорохов «р» на «л», и вышел из-под пера Толстого некий Долохов, сильно изменённый, офранцуженный, сентиментальный граф дал ему нищую маму-старуху, которую тот Долохов кормит с ладони. Истинный Дорохов никого не кормил, а только воевал и дрался. В письме к М. Ю. Юзефовичу[37] Дорохов пишет: славный малый, честная, прямая душа, не сносить ему головы, мы с ним подружились и расстались со слезами на глазах, какое-то чёрное предчувствие мне говорило, что он будет убит, жаль, очень жаль Лермонтова, он пылок и храбр, не сносить ему головы (письмо за полгода до смерти, до дуэли). Дорохов пишет стихи и пьесы, знаком с Пушкиным.
29
Сиркур Адольф-Мария-Пьер де (1801–1879) — французский граф, неоднократно бывавший в России (женат на русской — А. С. Хлюстиной), публицист, историк.
31
Гакстгаузен Август (1792–1866) — прусский барон, путешественник, прославившийся исследованием русской общины.
32
Иванов Александр Андреевич (1806–1858) — знаменитый русский живописец, учившийся в Римской академии художеств.
33
Соболевский Сергей Александрович (1803–1870) — писатель, известный библиофил, путешественник.
35
Имеется в виду Трубецкой Сергей Васильевич (1814 — 188?) — князь, участник Кавказской войны.
37
Имеется в виду Юзефович Михаил Владимирович (1802–1889) — уланский штабс-ротмистр, поэт.