Тот, кто понимал и любил меня таким какой я есть. И все же он отвернулся от нас. От меня. Единственного человека, который нуждался в нем больше всего.
Я сжимаю руки в кулаки, когда напряжение оседает в суставах. И какого хрена это дерьмо меня до сих пор беспокоит? И чего я парюсь о нем? После того как годы превратились в десятилетия, я просто перестал считать. Я знаю, что он никогда не вернется.
Могу ли я действительно его винить? После того, что наш отец с ним сделал? Должен ли я был остаться и поклясться в своей верности человеку, который сделал своей личной миссией превратить мою жизнь в гниль и руины?
Я хочу похоронить это дерьмо. Хочу стереть все смятение и злость, которая преследовала меня на протяжении всей жизни. Всегда недостаточно хорош… вечно черная овца. Мне нужно найти замену скопившемуся хаосу в моей пустой груди, который бьет ключом так, что я чувствую словно кислота обжигает мое горло. Я хочу покончить с этим и забыть, что я. Кто я.
– Я знаю… – сладко шепчет она, изливаясь успокаивающим бальзамам для моей черной, измученной души. Я перевожу взгляд на нее, и мои глаза встречаются с теплым, расплавленным медом. – Я знаю, – снова шепчет она.
Я сглатываю ком в горле от внезапного потрясения и цепляю на лицо холодную улыбку.
– Что ты знаешь, дорогая?
Ее полная, нижняя губа дрожит, и она быстро прикусывает ее зубами.
– Я знаю кто ты.
Я еще ближе подхожу к ней, вдыхая аромат между нами, смесь страха и возбуждения опьяняет.
– Все знают кто я такой. – Черт, по крайней мере, они думают, что знают.
Она не отводит взгляд. В этих глазах нет даже намека на неуверенность, пока она буравит меня ими. Она просто смотрит на меня, как я растекаюсь по мраморному полу.
– А они знают что ты?
Я замираю на месте. Не потому что был разоблачен, черт, внутри этих четырех стен ни у кого не возникает вопросов на счет моей личности. Но что действительно раскрывает меня подноготную, что делает практически невозможным скрыть истину, от которой я так отчаянно хочу сбежать, этот вопрос слетевший с малиновых губ. Тот же вопрос, который постоянно крутиться у меня в голове.
Знаю ли я, что из себя представляю?
Я отвожу взгляд в сторону, не давая увидеть, что скрывается в них. Мне плевать на то, что она думает обо мне. Она не права. Она тупая шлюха, которая не захотела бы знать правду, если бы та нагнула и трахала ее по семь раз на дню на протяжении недели.
– Варшан, – рявкаю я, мой голос грубый и жесткий. – Отведи ее к Наде, пусть приведет ее в порядок. А затем приведи в мои покои.
Надо отвлечься. Чем-то, чтобы задушить любые намеки вины или сочувствия. Уклонение. Отрицание. Бегство. Это то, что я умею. Это то, что я создаю для слабых и порочных. Мне предоставляют место для фантазий и желаний, позволяя им предаваться запретам без чувства страха, разоблачения или осуждения.
Мы все здесь монстры. И я самый ужасный из них.
Пытаясь заглушить звуки борьбы снизу, я поднимаюсь по лестнице в свою комнату, но останавливаюсь на полпути.
– И подготовьтесь, – требую я сквозь переполох, находящийся выше схватки распутства и жажды наслаждений. – Мы уходим.
Глава 2
Все как в тумане.
Громкая музыка. Алкоголь. Наркотики. Все это – неизбежное зло. Все часть моего плана.
Легко забыть, когда ты ничего не помнишь.
Мы вваливаемся в мою комнату, наш истерический смех эхом отдается от стен огромного дома. Никто не обращает на нас внимание. Они все слишком погрузились в свой мир разврата, чтобы беспокоится о нас. Я не только следую моей репутации, я принимаю ее с распростертыми руками.
Блондинка слева присосалась к моей шеи, пока я задираю ей платье. Брюнетка справа расстегивает кнопки на моих брюках, когда я стаскиваю лиф ее платья, освобождая большую грудь. В следующий миг я вбираю в рот ее твердый сосок, зажав его между зубами, мой язык кружит над ним, заставляя девушку издавать непристойные звуки.
Моя рука скользит к влажной плоти между ног блондинки, и ее стоны конкурируют со стонами ее подружки. Они трутся около меня, проводят наманикюренными ногтями по моим волосам, спине, члену… сражаясь за кульминацию. Я чувствую, как они обе содрогаются, дрожат от желания. От потребности. И я планирую дать им то, чего они так желают. Но сначала я хочу поиграть.
Я бросаю обеих на кровать и смотрю на их тяжело дышащие тела с хитрой улыбкой. Они обе безыменные, как и все остальные. Мне все равно. Они открыты для меня, их мысли и эмоции совершенно незащищены. Будет весело.
– Раздевайтесь, – приказываю я. Недолго думая, девушки избавляются от остальной одежды, при этом не отрывая от меня взгляда. Правильно… смотреть на меня.
Обнаженные они растягиваются передо мной, чтобы я любовался их гладкой, упругой кожей, которая взывает к ласкам. Тяжелый и плотный запах возбуждения витает в воздухе. Я могу почти распробовать их аромат – это так ощутимо. Сладкий, соленый, острый. От ожидания у меня текут слюни.
– Иди сюда, дай нам раздеть тебя, – говорит брюнетка, маня меня пальчиком.
Я качаю головой.
– Не сейчас. Но скоро. А для начала, я хочу, чтобы вы двое поцеловались.
Опять же, не задумываясь, девушки выполняют приказ, их мягкие, сочные губы нежно соприкасаются. Они хихикают, когда губы сливаются в поцелуе, дыхание учащается, пока их розовые язычки сплетаются вместе. Они трогают друг друга, их возбуждение растет до тех пор, пока они обе не хнычут от освобождения. Пока нет. Не тогда, когда я еще не насытился.
Они отстраняются, тяжело дышат, скулят и все еще ласкают мягкую, чувствительную кожу друг друга.
– Хорошо, – улыбаюсь я. Я останавливаю взгляд на блондинке. – Соси ее грудь.
Она берет в свои маленькие ладони полушария брюнетки и большими пальцами проводит по соскам. Сквозь длинные ресницы блондинка смотрит на свою подругу, а затем переводит взгляд на меня. Блондинка втягивает в рот упругую кожу и начинает сосать, нежно потянув, она поднимает на меня свои полуприкрытые глаза.
Смех стих. Ничего не слышно, кроме эротических звуков несдерживаемого удовольствия. Я ласкаю их мягкую, безупречную кожу, пока они двигаются друг против друга с чистым блаженством в сочетании с трепетом темной фантазии.
Они не задают вопросов о том, что чувствуют. Они не стесняются и не сопротивляются. Они позволяют своим плотским инстинктам руководить ими – позволяют мне руководить ими. Я их учитель. Их лидер. Их Бог. А они ничего другого не хотят, как только радовать и поклонятся мне.
Позже, когда их накрывает волной желания, я встаю позади брюнетки, которая лицом уткнулась блондинке между ног и вхожу в нее. Она стонет против лона подруги, и они уже обе вскрикивают. Я проникаю глубже, жестче, быстрее. Я позволяю влажному теплу окутать меня, пусть оно заставит огонь, сжигающий меня изнутри, выжечь мои нервные окончания до тех пор, пока все что я смогу это чувствовать.
Каждый мускул в моем теле натягивается и пульсирует, но я не останавливаюсь, а лишь быстрым движением, которое остается незамеченным, переворачиваю девушку и снова погружаюсь в нее.
Беря каждую, я трахаю их на протяжении нескольких часов, полностью измотав. И только когда они чувствуют, что их тела могут взорваться от невыносимых ощущений, я снова беру их, пока они совершено не выбиваются из сил, что даже уже не могут стонать.
Я лежу на кровати, уставившись в потолок, и представляю колыбельную из тяжелого дыхания укачивающую меня. Но я знаю, что это бесполезно: сон не приходит. Он никогда не забирает меня подальше от этого. От меня.
Я хватаю брюки, надеваю их и иду к бару. Бурбон мягко плещется вниз, как жидкий огонь и я вдыхаю пламя.
– Наслаждаешься шоу? – спрашиваю вслух я, наливая еще.
Нет ответа. Ничего другого я и не ожидал.
– Знаешь, ты могла бы преуспеть. Особенно, если готова кое-что делать вместе с девочками. – Я поворачиваюсь к темному углу комнаты и улыбаюсь. – Клиенты любят такое дерьмо.