Александр Артемов
Николай
Еще один стакан, – бормотал себе под нос Николай. Его рука целенаправленно потянулась к стеклянной бутылке на столе, которая стояла, занимая почетное место среди недоеденных, уже подветренных корок хлеба, махорного пепла, окурков и ненасытных мух, которые жужжали над столом и головой пьяницы.
Опухшая кисть привычно дрожала, но все же, не расплескав ни грамма водки, смогла опрокинуть бутыль и наполнить еще один стакан. Его Николай выпил залпом, закусил коркой и отрубился, подпирая потным лбом столешницу.
С водкой Николай начал дружить с юношеского возраста, но тогда это больше походило на азарт, на легкомыслие, безрассудство мальчишки, который связался с плохой компанией и пытается во всем им соответствовать, чтобы быть нужным, значимым для них.
Неполная семья с ранних лет, жизнь без отца, бедность – вывернули личность Николая в какой-то момент не на ту сторону жизни.
Сегодня ему сорок три и из его бывших друзей не осталось больше никого. Кто-то умер от неимоверного пьянства, беспробудного и каждодневного, а кто-то, найдя в себе силы, смог остановиться, завести семью, но все же из-за растраченного в пустую здоровья, не смог справиться с болезнями и тоже покинул этот мир.
Поэтому сегодня, да в прочем, как и вчера, и неделю назад, а может уже месяц Николай пьянствовал в одиночестве каждый день. Соседка бабка Таисия, регулярно снабжала его спиртным пойлом в долг, записывая шариковой ручкой в толстой тетради литры. «Сколымишь, отдашь», – говорила она. Варево ее не славилось качеством среди местных любителей, но из-за низкой цены к ее дому все же тянулась вереница людей употребляющих.
***
Вечерело. На село опускался густой туман. В редких деревянных домах зажигался свет. Много домов в селе пустовали. Молодежь подалась в город, остались старики и те, кому ехать туда было не на что, да и не зачем.
Дом Николая, покосившийся сруб, доживал свой век на окраине. Со стороны всякий не местный мог бы подумать, что дом не жилой, заброшенный. Поломанный шифер вместо крыши, поросший местами мхом, просевший фундамент, потянувший за собой оконные рамы, поломанная изгородь перед домом.
Бывало, когда у бабки Таисии закончится водка, а следующую партию из города еще не подвезли, и в долг больше взять негде – Николай останавливался, бросал пить, трезвел и старался вернуться к жизни. Бурьян окосит возле дома, затеет ремонтные работы, дом латать начнет, бывает и по деревне калымить пойдет, на хлеб да заработает.
Несмотря на свои пристрастия к алкоголю, Николай мужик рукастый. Про таких людей говорят «руки золотые». Да вот только водка сгубила человека, и эти самые руки все больше к стаканам и бутылкам тянутся.
В молодые годы по стройкам мотался, зарабатывал. В городе хотел жить, как и все друзья, на квартиру копил, да вот поговаривают дружки обокрали его, все вытащили и пропили. Загоревал тогда сильно Николай, бросил работу и вернулся в село родное, в старый родительский дом, доживать свою неудачливую жизнь.
***
Лучи белого света озарили избу Николая. Он прошел внутрь жилища. Картина для его взора была совсем не новой. Все это он видел довольно часто. Люди склонны от бессилия, имея разные пороки, уподобляться пьянству или праздному веселью в моменты отчаяния. Они думают, что жизнь к ним не справедлива и они стали жертвами чьей то воли. И это все никак не изменить. В их собственных силах только повиноваться воли собственного разума, не способного преодолеть эти временные невзгоды, чтобы вернуться к праведной жизни. Это была его работа – исцелять заблудшие души. Возможно, он перестал воспринимать эту миссию как работу, слишком сочувствуя людям, но он не переставал ее выполнять правильно.
Его чистая белая рука коснулась темной шевелюры головы Николая, заставив того пробудиться от пьяного дурмана. Затем, пока хозяин дома приходил в себя, раскачиваясь в похмелье на табурете, он легким движением ладони свободной руки зажег в комнате огонь свечей, которые принес с собой.
– Ты кто? – охрипшим голосом промямлил Николай, прищуривая узкие опухшие глаза.
Но гость лишь молчаливо поглядел на пьяницу и продолжил заниматься привычными делами. Когда в помещении образовался постоянный, но приглушенный свет от горящего пламени свечей, Николай все же смог разглядеть своего молчаливого гостя. Он взглянул на него серьезно из-под хмурых бровей, пустым ртом пережевывая сухие слипшиеся губы.
– Я умер? – произнес человек.
Гость вновь взглянул на Николая, повернувшись к нему белым, как свет лицом, а после произнес:
– Еще нет, тогда бы я к тебе не пришел.
Его голос показался Николаю громким, но он не резал слух, не ломило голову от его баса, которая и без того раскалывалась от известной боли.