В холодные дни середины ноября 1920 года началась эвакуация остатков армии генерала Врангеля кораблями из Крыма. Вместе с братом Александром и супругой Юлией Александровной Грековой, с которой Николай познакомился в севастопольском госпитале, навсегда покидал Россию и Туроверов. Это была незабываемая трагедия, печать которой поэт носил в душе всю свою некороткую жизнь:
Так донской казак, уроженец Старочеркасской станицы, оказался на чужбине. Первые месяцы эмиграции Туроверов с женой и младшим братом прожили в русском лагере на греческом острове Лемнос, контролируемом французскими войсками. Этот остров площадью около пятисот квадратных километров на долгие полгода (ноябрь 1920 – апрель 1921 гг.) стал местом жительства Туроверова с семьей. Условия существования были ужасными. Спать приходилось в тесных палатках, которые промокали даже от небольшого дождя. Было сыро, холодно и голодно. Об этом «знойном архипелаге» Николай Туроверов писал в стихотворении «Лемнос» (1921 год):
В начале июня 1921 года Туроверов с женой и младшим братом перебрался в Сербию. Здесь жизнь была более спокойной и обеспеченной, чем на Лемносе, хотя добывать себе и семье на хлеб насущный ему пришлось, занимаясь нелегким трудом мукомола и лесоруба в районе Пожареваца. Но это был мирный труд, а годы боев и походов стали постепенно забываться. Об этом Туроверов писал в цикле стихов о Сербии:
И все эти гиблые годы Николай Туроверов находит время для стихотворчества. Его стихи читают на дружественных вечеринках, декламируют на полковых и войсковых праздниках. А первые свои публикации Туроверов увидел в газете «Казачьи думы», выходившей в столице Болгарии Софии. Он понимал, что главным его призванием является не военное ремесло, не труд мукомола или лесоруба, а труд литератора. Он рвется в Париж, в центр культурной жизни Европы, где осела самая большая колония русских эмигрантов.
В 1922 году Николай Туроверов ступил на гулкие улицы чудо-города Парижа, чтобы остаться здесь на всю жизнь и обрести покой после смерти. Работая по ночам грузчиком, днем Туроверов посещал занятия в знаменитом Сорбоннском университете. И все время слагал стихи, печатая их как в казачьих изданиях – «Родимый край», «Казачий сборник», «Казачьи думы», «Казачий сполох», «Казачий журнал», – так и в общеэмигрантских газетах и журналах: «Россия», «Возрождение», «Современные записки»… Наблюдая за эмигрантской жизнь своих земляков, Туроверов писал в 1928 году: «Здесь, в Европе, казаки, шалея от восьмилетней склоки и болтовни русской эмиграции, ладно пригнали к своей шее крахмальный воротничок, ловко приспосабливаются к чуждой жизни; но свои рестораны называют «Донскими волнами», голосят в них свои песни и ругают Запад».[27] В спорах с казаками-сепаратистами, считавшими, что казакам надо отделиться от России и создать своё собственное государство, Туроверов твердо отстаивал своё убеждение, что «без России и вне России у казачества не было, нет и не может быть дорог!».[28]
26
Туроверов Николай. Стихи. Париж, 1965. Туроверов Николай. Стихи. Париж, 1965. С.10. С. 18–19.
27
Казачество. Мысли современников о прошлом, настоящем и будущем казачества. Ростов-на-Дону, 1992. С.245.