- Если вы будете ломать мне звонок, - сказал он через дверь, - я вызову милицию.
В ответ раздался страшный удар в железную дверь, потрясший дом до основания, затем еще и еще. Казалось, дверь сейчас сорвется с петель и упадет, а с нею вместе рухнет стена и перекрытия, но дверь Валтасаров ставил на совесть, проведя подробный маркетинг среди соответствующих фирм и выбрав товар с наилучшим соотношением "цена - качество". Дверь выдержала.
Рассудив, что разговаривать с распоясавшимися хулиганами бесполезно, Валтасаров подошел к телефонному аппарату и снял трубку. Но тут вспомнил, что с милицией он еще не разобрался, это еще только предстоит. Он с сожалением положил трубку на место. В дверь продолжали ломиться.
В принципе, можно было попробовать разобраться с бандитами самому, но Коля был принципиально против такого подхода. Каждый должен заниматься своим делом. Разбираться с бандитами должна милиция, а его дело - статистика. Он сел за стол и с головой погрузился в работу.
Дверь грохотала и звенела еще некоторое время, - на часы Валтасаров не смотрел, - а затем все стихло. Николай поднял голову и прислушался. Во всем доме стояла мертвая тишина. Он поправил очки и обратился к своим документам.
Он проработал до трех часов ночи, затем удовлетворенно закрыл папку, отложил ее в сторону, пошел в ванную, умылся, тщательно почистил зубы, разделся, повесил одежду в шкаф, поставил будильник на семь часов, лег в постель и мгновенно заснул.
Проснувшись утром, он встал, умылся, сделал зарядку, оделся, съел скромный завтрак, почистил ботинки, надел пиджак, взял кейс и собрался уходить на работу. Как вдруг в дверь позвонили.
- Кто там? - подозрительно спросил Валтасаров.
- Простите, что так рано вас беспокою, - сказал опять же женский голос из-за двери, - но это я, ваша соседка.
Николай посмотрел в глазок. Да, это действительно была соседка. Она казалась чем-то сильно расстроенной, насколько об этом позволяла судить оптика глазка. Он открыл дверь.
- Здравствуйте, - сказал он, - я слушаю вас.
- Простите, что беспокою, - повторила соседка и неожиданно заплакала.
- В чем дело? - сказал Валтасаров.
- Сын у меня умер... - прошептала женщина, пряча лицо в ладони.
Сына Коля знал хорошо. Это был молодой здоровенный парень, лет двадцати, пловец, студент Института Физкультуры.
- Да? - удивленно произнес Валтасаров, - примите мои соболезнования. Когда это случилось?
- Ночью... Полпервого ночи... Врач сказал - обширный инфаркт... Да ведь он никогда ничем не болел! - тут соседка неожиданно и без предупреждения перешла на крик, звонкий и отчаянный, и крик этот немедленно был подхвачен трубой мусоропровода, в которую наверху как раз в этот момент швырнули что-то явно очень нехорошее, потому что труба завизжала и загрохотала так, будто по ней сопротивляющуюся душу грешника погнали в ад, - вряд ли, конечно, душу сына соседки, так как, насколько Коля помнил, тот не был особенно ни в чем замечен... - Его в Олимпийскую сборную включать хотели! Погулял с Кешей, вернулся и умер!!!
Кешей звали собаку - симпатичного персикового кокер-спаниеля.
- Примите мои соболезнования, - повторил Коля. - Чем, собственно, могу?
- Да вот я как раз за этим... Вы уж меня извините, ради Бога, - женщина опять зашептала, - такое горе...
Николай терпеливо ждал. Женщина подняла на него заплаканные глаза и, наконец, перешла к делу:
- Не могли бы вы одолжить немного денег на похороны? Сейчас так все дорого... В доме денег - ни копейки... Алексей ведь недавно машину купил, так мы все потратили...
Алексеем звали безвременно скончавшегося пловца.
- Зачем она теперь... - продолжала плакать женщина, - да ведь быстро-то не продашь... Мужу телеграмму послала - он в командировке... Каково ему будет... Хотя бы тысячу рублей...
Николай несколько секунд подумал. Помогать попавшим в беду - это было правильно. Он достал бумажник, извлек оттуда две пятисотрублевые купюры и несколько десятирублевых. Десятирублевые он отделил и убрал обратно, а две крупные купюры протянул соседке.
- Вот, - сказал он, - примите мои искренние соболезнования, - повторил он в третий раз.
Упоминание женщины о телеграмме, которую она дала мужу, повернуло мысли Коли в другом направлении.
- Скажите, - спросил он, - вы ночью никакого шума на лестнице не слышали?
Соседка обратила на Колю удивленные красные от слез глаза.
- Какого шума? - недоуменно спросила она.
- Ну, такого, - терпеливо пояснил Коля, - как будто кувалдой бьют в железную дверь. Довольно громкого. Кто-то ко мне ломился вчера.
- Нет... - с испугом произнесла соседка, - ничего не слышала.
- Понятно, - сказал Коля, - показалось, видно.
Он посмотрел на часы. Было пять минут против того срока, когда он обычно выходил из дома на работу. Валтасаров поморщился.
- Прошу меня извинить, - сказал он, - я спешу.
Он взял кейс, запер дверь, попрощался с соседкой и стал спускаться по лестнице.