Она видела, растила их в прошлом, и с момента разлуки прошло всего пара месяцев. Ее дети три мальчика и две девочки несмотря грустную рабскую участь, оказались веселы и энергично исполняли русский народный танец. Они слегка подсохли и похудели, кожа покрылась хорошим коричневым загаром, но вид в целом был вполне здоровым и ухоженным - перед торгом кормили неплохо. Сытый товар лучше идет.
А ум и чувства ребенка куда эластичнее, чем у взрослого. Вот они позабыли разлуку, и что недавно маялись в кандалах, от оков еще можно на запястьях и лодыжках рассмотреть еле заметные следы. Громадный город, чудный не то что их глухо хутор вызывает живейшее любопытство. И ребята дерут глотки, стараются показать свое умение. Времена еще языческие и никто не приучен стесняться своей наготы, или погружаться в ханжеский ритуал. Кажется, что не рабы это, а ребятня на пляжном утреннике.
Однако продать пленников ни как не удавалось. Некий купчина в богатом малиновом расшитом жемчугом халате придирчиво осматривал живой товар, заставлял открывать рот, щупал зубы.
-Покупай!
Задребезжал смахивающий на пирата продавец, в цветной чалме. Заунывным, голосом принялся расхваливать свой "товар":
-Они здоровые, крепкие и у них отличные зубы.
Купчина отрицательно мотнул головой, рыкнул баритоном:
-Они слишком маленькие!
Корсар с повязкой на левом глазу, с жаром произнес:
-Тем лучше, ты сможешь в отличие от тупых взрослых обучить их ремеслам. Они способны и от них пойдет чистая прибыль.
Но этот аргумент не подействовал.
-Вот именно. Сначала обучить, не один год трудов, не зная конечного результата! Рынок и так забит отличными взрослыми искусниками. После монгольских набегов, рынки переполнились невольниками.
Купчина нарочито презрительно плюнул и отошел, важно тряся внушительным животом.
-О! Великий Аллах! - Проурчал пират, опасливо поглядывая на марширующий преторианцев. Им надо будет отстегнуть, а пока прибытку с гугулькин нос. - Помоги продать этих "карасей", хоть за ту цену, что окупит затраты!
В голове мелькнула мысль, а если не удаться их сбыть что лучше - продать себе в убыток или просто прирезать?
Невеселые мысли прервало появление еще одного возможного покупателя.
Внешне он выглядел не особенно притязательно, в кожаных сандалиях и скромной тунике. Длинная кудрявая борода мочалкой спускалась на грудь. Но многие при виде его почтительно здоровались и уступали дорогу.
-Это Самуил, великий скульптор и художник.
Шептались в толпе. Самуил подошел к торжищу, что-то привлекло внимание его зорких глаз. Княгиня сама внимательно всмотрелась, приблизив к изображению вплотную свое свежее личико, едва не проткнув носом блюдечко.
Ее средний сын, Авенир на желтом песке выводил прутиком рисунок. Надсмотрщик щелкнул плетью кончик царапнул костлявую, шоколадную спину мальчишки, но тот не обратил на это укус внимания. Изувер хотел добавить посильнее, но был остановлен выразительным жестом Самуила. Знаменитый художник приблизился, внимательно всматриваясь в изображение - на песке застыли и в то же время как бы струились две персоны: юноши и девушки, а сверху порхал голубь. Изящные фигуры казались живыми с удивительно четкой прорисовкой отдельных деталей. Самуил ткнул мальчика пальцем, в худенькое с свежим вздутой от удара полоской плечико:
-Как твое имя дитя! - Художник спросил на чистом русском языке с мягким латинским акцентом.
Мальчик четко ответил, выпрямив спину и стараясь показать, что на его тонких руках есть какие-то мускулы дико напрягая их:
-Авенир! - И тут же поправился. - То есть Авенир Долгорукий!
-Так вот Авенир, я беру тебя! - Самуил решительно произнес. - Сколько он стоит?
Торгаш с ухмылкой ответил:
-Такие люди на вес золота...
Проснувшись княжич невольно поежился, хотя летняя ночь на Балкан тепла. Он ощутил себя беспредельно униженным. Неужели его словно какую-то скотину выставят на торг. Надо обязательно бежать.
Однако сказать легче, чем сделать. Во-первых ему вряд удастся далеко уйти на разбитых в кровь ногах, а во-вторых за ними идет леопард, который внимательно следит за невольниками.
После скромного завтрака Авенир следующий день шел сам. Болело конечно, но плоская белая плитка не так уж и болезненна ногам. Кроме того цвет мела не слишком жарко греется.
Однако сил хватило только на половину дня. Затем икры у княжича так разболелись, что он снова попросился на спины. Хорошо еще что два его ровесника-холопа специально отобраны из числа наиболее крепких и выносливых крепостных детей. Будь изнеженный Авенир один, то может и не дошел бы.
Рабский переход постепенно становился рутиной. Авенир быстро покрывался загаром, разбитые ноги заживали, как собаке, а выносливость добавлялась с каждым днем. Вот только есть очень уж хотелось.