Авенир вяло кивнул:
- Мы по царскому этикету! Бритыми наголо были только новички, у остальных мальчиков-рабов лишь небрежно подстриженные волосы, черные, рыжие, светлые. В те времена Османская еще не подверглась этническим чисткам, полная невольников со всей Европы , и светловолосых мальчишек очень много.
Авенир работает, взмахивая молотом, стоит чуть-чуть остановиться и свистит плеть. Затем нагрузив корзину, он почти бегом мчится к дальнему углу, где это все сгружают на воз. Широкий ремень корзины оттягивает плечи. А затем снова коли камень.
Авенир пытается представить себе, что он просто Илья Муромец, и таким образом тренируется. Босые, сбитые в кровь, ноги мальчишки ступают по горным камням, а сверху еще и давит груз.
Тяжело и с каждым часом становиться все тяжелее. С Авенира стекает пот, ему мучительно хочется, есть и особенно пить.
Молот кажется все более и более тяжелым. Нет, это не зона-малолетка, где по сути никто как следует, не работает, да и нельзя по закону заставить трудиться подростка более четырех часов. Это рабство, жестокое османское рабство.
Чуть только княжич замедляет работу, как свистит кнут и больно обживает шею, царапнув и свежевыбритую башку. Но усталость от этого отступает. Вот один из новичков падает в полном изнеможении. На него обрушивается плетка. Надсмотрщик бугай в почти два метра ростом, колотит худенького мальчика, на вид лет одиннадцати, вкладываясь удары. Мальчишка отчаянно вопит от боли, сверхусилием поднимается с него стекает кровь. Делает еще несколько шагов с грузом и снова падает. И опять жужжит тяжелая плеть.
Княжич Авенир побледнел:
- Так он убьют его насмерть!
Напарник еле слышно предупредил:
- Не лезь! Если заступишься тебя, ждет крест! Крепись из-за всех сил, иначе упав, не сможешь подняться.
Избиваемый мальчишка затихает. Чтобы окончательно удостовериться, что он готов, к огрубевшим, босым пяткам пацана подносят зажженный факел. Повалил дымок и стал разноситься отчетливый запах паленого.
Авенир невольно глотнул, в животе начались мучительные, голодные спазмы. Паленное мясо, вызывает воспоминая об охоте, где они жарили шашлыки из дикого кабана. Вот их останавливают и приказывают широкими шуфлями грузить щебенку. Мальчики-пленники подчиняются и приступают к работе.
Авенир кидает щебень и камешки лопатой, стараясь не выдать боли, у него не только мучительно ноет каждая мышца тела, но еще саднят и свежие мозоли на руках. А это скверно. Рукавиц сволочи не выдали, и рукам нужно пройти такую же преисподнюю, как разбитым по каменистым дорогам, босым ногам княжича.
Во рту сухо, даже глотать мучительно больно, а живот буквально проваливается от напряжения. Но мальчик грузит, стараясь сдержать стоны, порез на голове щиплет стекающий соленый пот. Мальчишки-рабы тяжело дышат, но стараются. Наконец вагонетки нагружены и толкают уже другие невольники.
Авенира с десятком пацанов снова гонят к камням. Плетки хлещут по голым ногам, заставляя подскакивать, словно кенгуру. Мальчишки, дрожа от ужаса бьют со всего размаха, даже капельки каштанового от пыли пота разлетаются от темно-коричневых тел. Некоторые из юных невольников постанывают от боли, что сводит утомленные мышцы.
Авенир крепиться, старается дышать глубже, чтобы легкие лучше вентилировались воздухом. Да работа может быть мукой, хорошо, что уже темнеет, может их поведут на отдых.
Нет все-таки не так он выносливых, как полагал княжич после двух с половиной месяцев перехода, через разные перевалы. На каторге все по-другому. И жилы звенят как струны под пальцами искусного музыканта. А ведь ему придется так вкалывать не один месяц и доживет ли он вообще до освобождения.
На призыв к вечернему намазу надсмотрщики не откликаются, у них есть дела и поважнее этого ритуала. А Авенир, мысленно клянет всех басурманских богов, и старается не дать очередного повода для удара.
Мальчишка несколько просчитался, работу прекратили лишь, когда по небу рассыпались звезды. Мышцы ныли, тело бастовало, не хотелось ничего кроме, упасть и не шевелиться.
Мальчишек, наконец, покормили, дав перед этим смыть в ручье пот и с рук пыль. Вернее даже приказав это сделать. А что османы прагматики, от грязи возникают жуткие эпидемии, что капитально выкашивают рабов, а это убыток...
Сам ужин раздали порциями, это была фруктовая каша, смешанная с рыбой и чесноком(последний еще и обладает бактерицидными свойствами!). Еда пахла аппетитно, но усталый княжич-раб уже не различал вкуса, он уже молил Бога, скорее бы упасть на подстилку и провалиться в объятия Морфея. После еды рабов повели спать.
Авенир еле-еле передвигал ног, словно они припали к крупному, колкому гравию. Более привычный с раннего детства Петька выглядел бодрее, и сочувственно кивнул княжичу:
- Держитесь ваше сиятельство! Да пребудет русских дух с нами!
После этих слов сгорбившаяся спина Авенира распрямилась, а мутные от усталости глаза сверкнули яростью.
Он князь, потом древнего рода, и не смириться с рабской долей.
Ночевали мальчишки в специальной пещере, где лежали плохо обструганные доски и кандалы. Вообще как обратил поначалу внимание Авенир, на мальчишек кандалов обычно не надевают, разве, что на некоторых кто провинился. Цепи в исламском мире, довольно дороги, а в работе лишь мешают. Но княжичу и десятку еще не клейменых новичков все, же застегнули цепочку с гирей на правой ноге. Теперь так просто не убежишь.