Тов. Дзержинский.»
«Шестнадцатый год я и моя семья живём в Бродском колхозе на западе страны, в бывших польских землях. Шестнадцатый год безнадёжности и страха. Тогда нас ночью выселили из пятикомнатной квартиры и вывезли вначале в сарай, стоящий в поле. Благо была весна и нам дали одеться, в руки ничего не дали взять, но и мы не сглупили тогда, по слухам, я был готов к этому и заставил одеться всех в несколько одежд, а в карманы мы набрали крупы, что позволило пережить первую неделю голода. Потом нас загрузили в поезд и привезли в этот колхоз, где мы сами строили себе общий барак-землянку. Потом был изнурительный труд, а вечерами нудные лекции про равенство среди людей и свободу, которой нас наградили, разрушив сословные границы. Всё, в чём мы нуждались отныне будет давать нам партия во главе с её руководителем, бессменным Сталиным. Сейчас стало немного лучше, по талонам стали выдавать самое необходимое, а лучшим работникам даже давали мыло. Двоих сыновей забрали в армию, когда им исполнилось по восемнадцать лет и после этого мы их не видели. Только однажды нам передали, что один из них служит на Дальнем Востоке, а про младшего, вестей до сих пор нет. В последнее время, стали проходить чистки. Изымались личные вещи не входящие в перечень, утверждённый коммунистической партией. В одежде запрещалось использовать яркие цвета и вообще выделяться среди остальных. За это могли отправить в Сибирь на лесоповал, а смертность там была очень большой и выживали только молодые. Супруга часто ходила в местный Храм, но и там были большие изменения. Вместо старого настоятеля, поставили нового, который вёл политическую пропаганду и заставлял молиться за Сталина, икона которого висела теперь в каждом храме. Да и ходить слишком часто запрещалось, иначе накладывали дополнительные трудовые повинности. Но ещё я заметил, что она стала молиться на Капитал, Карла Маркса и подумал, что она совсем уже смирилась, но однажды открыв книгу, я увидел в ней вырезку из газеты с изображением Николая Второго. И только тогда понял, что он действительно наша последняя надежда. Если он вернётся на трон, то всё станет, как прежде. Он сможет прогнать коммунистов и пять наша страна станет процветающей. Если эти записи из моего дневника найдут, нас в лучшем случае ждёт ссылка, но я со всей твёрдостью заявляю. Ну и пусть. Я теперь тоже стал молиться, когда она не видит.»
Резолюция Ст. след. Артынов.
Признаны врагами народа!
Оснований для передачи в суд нет.
Приговорить к высшей мере.
Согласно распоряжению ЦК КПРФ, смертную казнь заменить пожизненной ссылкой в Сибирь.»
«Докладная записка (опрос) матроса, сбежавшего с корабля «Черноморфлота»
В море отпускают только моряков имеющих жён и детей, которых используют в качестве заложников. В случае доказанного побега, семью могут публично расстрелять, хотя последнее время отправляли в Сибирь, где шансов выжить было очень мало. Поэтому к побегу он подготовился основательно. Во время шторма, он был на палубе и порезав себе вены, измазал куртку кровью. После чего, нанизав на леерное ограждение, спрыгнул в воду. Спасательный круг он брать не стал, так как тогда однозначно оформят как побег.
Выжил он чудом, но врачи смогли его подлечить. Из рассказов задержанного следует, что в бывшей империи, установлен тоталитарный режим культом поклонения их руководителю. Денег в стране нет полностью, вместо них есть карточки с указаниями отработанных часов. Карточки эти семи категорий. И каждая категория соотносится к другой один к двум. В ходу есть трудочас и трудодень. Пятая, шестая и седьмая категория у партийных работников. Четвёртая у руководителей и директоров заводов, если они не состоят в партии, в комсомольской организации. Третья категория у руководителей колхозов, учёных, заслуженных учителей, деятелей науки и заслуженных артистов. Вторая категория была у специалистов высокого класса, профессиональных рабочих, учителей со стажем. Получить вторую категорию очень тяжело и получают её единицы, при этом необходимо участвовать во всех партийных мероприятиях. Основная категория это первая, но и тут есть свои нюансы. Чтобы получить восемь часов трудодня, иногда приходится отработать десять, а то и двенадцать часов. Отварить эти трудочасы, можно только в своей области, в другой их могут не принять. Раз в год, все неиспользованные трудочасы сгорают, поэтому копить их запрещено. Цены во всех регионах очень разные и всё зависит, чем занимается тот или иной регион. Но есть ещё и нулевая категория. Им тоже ставят трудодни, но там всё проще. Если ты не выполнил возложенную трудовую норму, то тебя лишают заработанного трудодня вообще. Там нет часов, поэтому ты должен работать или умрёшь с голоду. Это категория политических заключённых, впрочем, других в тюрьмах и лагерях неосталось. Как правило, их показательно расстреливали первыми или просто лишали пайки и они умирали с голоду. Воры считались хуже врагов народа и их попросту изводили, как и других уголовников. К примеру, за наличие уголовной наколки, могли расстрелять, если она была сделана после вынесения приговора.