Извольский Александр Петрович (3 (15) марта 1856, Владимир – 16 августа 1919, Париж) – русский дипломат. С 1906 по 1910 год – министр иностранных дел. Из воспоминаний:
Действительно ли Николай II был одаренным и умным? Не колеблясь, отвечаю на это утвердительно. Он всегда поражал меня легкостью, с которой охватывал любые нюансы спора, которые развивались перед ним, и ясностью, с которой он принимался выражать свои собственные идеи; я всегда находил его способным к рассуждению или логической демонстрации.
Из воспоминаний Матильды Феликсовны Кшесинской:
Одной из поразительных черт его характера было умение владеть собою и скрывать свои внутренние переживания. В самые драматические моменты жизни внешнее спокойствие не покидало его.
Из воспоминаний Джорджа Уильяма Бьюкенена:
Обладая многими способностями, которые прекрасно подошли бы для конституционного монарха – острый ум, обширный кругозор, методичность и трудолюбие, необычайное природное обаяние, привлекавшее к нему всех, кто его знал, – император Николай II не унаследовал от своего отца властный характер и способность быстро принимать решения, столь необходимые для самодержавного правителя.
Из воспоминаний Юлии Александровны фон Ден (Лили Ден):
Его Величество был удивительно похож на короля Георга V[1] своей внешностью. Но у него были удивительные, незабываемые голубые глаза. Глаза его двоюродного брата, хотя и красивые, лишены того особенного выражения, которое было свойственно Государю Императору. В них слились воедино грусть, доброта, смирение и трагизм. Казалось, Николай II предвидел свое трагическое будущее…
Из воспоминаний Сергея Юльевича Витте:
Основные его качества – любезность, когда он этого хотел… хитрость и полная бесхарактерность и безвольность.
Из воспоминаний Александра Александровича Мосолова:
Царь схватывал на лету суть доклада, понимал иногда с полуслова нарочито недосказанное, оценивал все оттенки изложения….Он никогда не оспаривал утверждений своего собеседника; никогда не занимал определенной позиции, достаточно решительной, чтобы сломить сопротивление министра, подчинить его своим желаниям и сохранить на посту, где он освоился и успел проявить себя… Министр, увлеченный правильностью своих доводов и не получив от царя твердого отпора, предполагал, что Его Величество не настаивает на своих мыслях. Царь же убеждался, что министр будет проводить свои начинания, несмотря на его, императора, несогласие. Министр уезжал, очарованный, что мог убедить государя в своей точке зрения… В этом и таилась ошибка… Где министр видел слабость, таилась сдержанность. По недостатку гражданского мужества царю претило принимать окончательные решения в присутствии заинтересованного лица. Но участь министра была уже решена, только письменное ее исполнение откладывалось.
Коковцов Владимир Николаевич (6 (18) апреля 1853, с. Горно-Покровское Боровичского уезда Новгородской губернии – 29 января 1943, Париж) – русский государственный деятель, финансист. С 1904 по январь 1914 – министр финансов. Ближайший сотрудник А. П. Столыпина. После убийства Столыпина с сентября 1911 по январь 1914 – председатель Совета министров. Из воспоминаний:
Отставка была решена. С тяжелым чувством вошел я в приемную государя и после минутного ожидания в ней – в его кабинет. Когда я вошел в кабинет, государь быстро подошел ко мне навстречу, подал мне руку и, не выпуская ее из своей руки, стоял молча, глядя мне прямо в глаза, вынул левой рукой платок из кармана, и из его глаз просто полились слезы.
Шварц Александр Николаевич (4 (16) января 1848, Тула – 5 (18) января 1915, Петроград) – русский государственный деятель. Министр народного просвещения с 1908 по 1911 год. Из воспоминаний:
Больше всего, конечно, бросалась каждому в глаза его редкая память если не на лица – зрительная память его, кажется, была не велика, – то на имена, числа, годы и т. п. В этом отношении он положительно поражал меня, через три года вдруг вспоминая имя какого-нибудь профессора, о котором он слышал от меня в запале, либо из самых резких моих докладов и по какому-нибудь совершенно пустому случаю. Другой столь же выдающейся его особенностью являлась совершенно исключительная приветливость, которой немало способствовало действие на всех, через которых мне случалось проверять это наблюдение, его в высшей степени привлекательных глаз. Обращение его прямо можно было назвать чарующим, несмотря на то что самое краткое пребывание с ним точно так же давало вам немедленно почувствовать, что эта приветливость чисто внешняя и что в его милостях и ласковых на вид речах – души нет. Он кротко на вас глядел, приветливо улыбался, но что-то невольно говорило вам, что это сделавшееся обычным выражение как будто скрывает полное равнодушие и безучастие и к делу, и к лицу, об этом деле говорящему. В других он очень любил искренность, сплошь и рядом я слышал от него фразы: «Хороший человек, прямо в глаза глядит», – но сам он вряд ли был с кем-то искренен. И не сердился он как будто никогда. Сам я его гнева никогда не видал и от других о проявлениях его никогда не слыхал. (…) Безучастие его к делу, как мне кажется, ближе всего выражалось в том, что он подписывал, по-видимому, буквально все, что подавали министры. Когда подумаешь, какие разнообразные проходили перед ним люди, какие невозможные ему подавали доклады и как эти доклады не походили один на другой, а между тем все скреплены были его согласием, просто диву даешься. Утверждал он, по-видимому, дела, которым даже не сочувствовал. Выслушивая как-то доклад Столыпина о вольнослушательницах, о которых мы очень много с ним говорили, он чувствовал что-то неладное в докладе и пытался отмахнуться от него словами: «Я бы не хотел обидеть Шварца». И однако подписал. (…) Ко мне он относился все время очень хорошо. (…) И тем не менее он ни минуты не задумался при случае сделать мне большую неприятность в деле так называемых «потешных». (…) Началось дело тем, что еще в бытность военным министром генерала Ридигера я как-то получил от него сведения, что бахмутский инспектор народных училищ Луцкевич составил из учеников местных городских училищ особую роту или батальон, обучая их военному строю и доведя об этом особой телеграммой до сведения Государя Императора. Я был, конечно, удивлен тем, что инспектор народных училищ позволяет себе входить в непосредственные сношения с Государем Императором, минуя и свое непосредственное начальство (попечителя), и министра народного просвещения, и хотел сделать Луцкевичу замечание, но предварительно приказал составить о нем справку. Из справки оказалось, что личность Луцкевича весьма подозрительная, он был перемещаем уже два раза для пользы службы, всякий раз с понижением, дело свое исполняет весьма небрежно. (…) Между тем немного погодя уже от генерала Сухомлинова, тоже немалого фокусника, слышу, что Государь этому делу придает большое значение; хочет вызвать в Царское Село батальон Луцкевича, которому предлагает дать имя цесаревича. Тогда я попросил попечителя собрать нужные сведения и представить мне отчет о «подвигах» Луцкевича. Отчет вышел убийственным. Ясно делалось, что мы имели дело с проходимцем, собравшимся на этом батальоне обделать кое-какие свои личные делишки. (…) Отчет этот был представлен Государю. И тем не менее Луцкевич со своим батальоном был вызван в Царское Село, произведен в действительные статские советники, почтен всяческим вниманием Государя Императора, и все это за спиной министра народного просвещения, которому Государь в то же время говорил любезности и которого не собирался увольнять от должности.
1
Георг V (1865–1936) – английский король с 1910 г. Представитель Саксен-Кобург-Готской династии (с июля 1917 переименована в Виндзорскую). Двоюродный брат Николая II.