– А может это самородок золотой? – встрепенулся Чика.
– Золото – оно жёлтое! А у бутылки стекло зелёное, – уверенно отрезал Захар и неспешно направился осматривать каменную россыпь.
Да так и застыл истуканом.
– Что там? – не выдержал Чика.
– Иди сюда. Сам всё увидишь, – ответил друг.
– А сказать трудно? – обиделся Чика, покачал головой, поплёлся к Захару и остановился рядом.
– Ничего здесь нет, кроме ящерок и разных камней. Давай вернёмся домой! Нас ведь ищут везде! Ох! Попадёт нам по первое число! – выдал он мысль, глодавшую его изнутри все эти три дня.
Захар опустился на одно колено, осторожно поднял большой округлый камень и повернулся к Чике:
– Раскрой глаза! Вот она! Настоящая изумрудная ящерица! Теперь видишь?
Со сколотой стороны камня на ребят загадочно смотрела застывшая в повороте зелёная фигурка.
Она была точь-в-точь, как живая, а в глубине глаз мерцали холодные искорки.
– А вдруг она волшебная? – прошептали задрожавшие Чикины губы. – Мы никому её не покажем. Это будет наше сокровище, наша тайна на всю жизнь!
Из ивовых прутиков тут же сплели корзиночку. В неё положили сухой мох, потом драгоценную находку, сверху снова сухой мох. Завернули всё в запасную рубашку и уложили в котомку Захара.
Обратный путь домой оказался долгим и трудным. Но наши герои не сдавались. Они пробирались сквозь дикие заросли, исполнив свою давнюю мечту. Окрылённые удачей, стойко преодолевали все трудности таёжного похода.
А тайга вертела, кружила, манила, завлекала на ягодные склоны сопок… Пугала протяжным рёвом изюбря. Противные крики сойки, сорочий переполох, снующие туда-сюда лапочки бурундучки, красавец беркут, парящий в бескрайнем небе, великаны кедры, гордо хранящие в недосягаемой высоте тысячи шишек, набитых такими вкусными орешками…
Всё это требовало внимания, взгляда, лёгкого замирания от неожиданной встречи, полного оцепенения с широко раскрытыми глазами и перехваченным дыханием, бухающим от страха сердечком.
Миллионы звуков лесной жизни не давали ни секунды покоя, раскрывая всю картину бытия каждой травинки, веточки, листочка, зверушки, пичужки, капельки…
Поздним вечером искры угасающего костра и густая тьма, обволакивающая со всех сторон липким холодком наших сорванцов, вызывали острую тоску по дому, по батьке с мамкой, по стёганому ватному одеялу, по матрацу, набитому сухими листьями, по друзьям и товарищам, по киношке в гарнизоне…
Не давали покоя и тягучие тоскливые мысли, что их ищут днями и ночами. Захар и Чика догадывались, какая тёплая встреча ждёт их дома. Да разве убежишь от неминуемого?
Прошло 12 лет. Отзвенели золотые годы школьные, отгрохотали дни армейские.
Два загорелых красавца в зелёных беретах, полосатых тельняшках и парадной форме гулко загремели подкованными сапогами по ступенькам родных хатёнок.
Повисли на заборах соседские девчушки, загомонила улица, ожила. Забурлила молодая кровь. Рванула в ночи хмельная гармонь, залилась переливами, застонала, ухватила за душу песня русская…
Не дождались в эту ночь подушки вышитые и простыни накрахмаленные горячих молодцев. Эх, загуляли парни удалые да бравые!
Побежали первые солнечные лучики по занавескам, а уж некого будить. Летят по росистой траве, вдоль реченьки Быструшки по гальке серебристой две пары стремительных ног. Вперёд, вперёд! К заветному кладу. К своему сокровищу. К своей мечте. К детству своему. К счастью своему, прошлому и будущему.
Главное – верить! И всё всегда сбудется!
Не подвела память мальчишек. Вышли точно к огромному раскидистому дереву, наполненному птичьим щебетом и гулом пчелиным. Остановились, в пояс поклонились таёжной хранительнице клада дорого и принялись копать.
Истлела за долгие годы рогожка, жучки-червячки давным-давно превратили мох-траву в землю чёрную. Бережно руки добрые чистят бока камня увесистого. Не бежит по блестящей стеклянной глади изумрудная красавица, не зовёт загадочным взглядом за собой.
Сидит на траве Захар с поникшей головой. Чика кулаком по стволу ударяет от злости. Беда. Пропало сокровище.
Не поверили руки натруженные глазам зорким и разуму горячему, снова взялись за лопату. Не смотрит на друга Чика, домой зовёт. Не было никакого волшебного камня, а был это чудесный детский сон. Не слышит Захар ничего и никого, дальше копает, обдирая пальцы о камни острые.
Вокруг замерло всё, насторожилось. Птицы смолкли, потревоженные мыши пищать перестали, солнце замерло. Стоит на краю поляны амба, полосатый хозяин тайги, смотрит на незваных гостей зелёными глазами, ждёт ответа, за чем пожаловали? Подкосились ноги у Чики, глаза закрыл, дышать перестал, с жизнью прощается.