Стало быть, Кэтрин Уитмайр так и не согласилась подождать на улице.
– Да, записка имеется, – подтвердила Элли. – А тело находится в ванне.
Она обратила внимание на то, что Джинджер слегка согнулся, переступая порог ванной. «Наверное, привычка высокого человека», – подумалось ей.
Пока он осматривал тело, Хэтчер перерыла ярко-рыжую сумку «Гермес», лежавшую на кухонной стойке, и нашла пузырек с пилюлями без этикетки. Она отвернула колпачок, вынула оранжево-белую пилюлю и рассмотрела ее на свет. Бинго!
Когда Кинг вышел из ванной, она бросила пилюлю в его сторону:
– Поправь меня, если я не права, но, мне кажется, «Аддералл» прописывается при депрессии.
– Чаще при синдроме дефицита внимания и гиперактивности, но в принципе это стимулятор. Твой специализированный правоохранительный взгляд замечает то, что ускользает от моего медицинского внимания.
Они оба покачали головой.
– Давно не видел перерезанные запястья, – сказал Джинджер.
Элли знала, что, вопреки широко распространенному мнению, вскрытие вен представляет собой на редкость неэффективный способ самоубийства. Сосуды на запястьях довольно тонкие, а организм борется за выживание. Обычно сосуды закрываются прежде, чем наступает смерть. По этой причине за разрезами на запястьях зачастую следуют разрезы на груди или шее. Но в данном случае вода в ванной способствовала истечению крови из руки Джулии. Пустая бутылка из-под вина «Бароло» на мраморном полу свидетельствовала о том, что этот процесс ускорило также воздействие алкоголя.
Джинджер упер руки в бока.
– Не знаю, как вы, но мне платят одни и те же деньги независимо от того, нахожусь я здесь или на Двадцать Шестой улице. Если бы это была дотируемая студия в «Паттерсон Проджектс», я бы вернулся в офис. Но как же быть с седовласой мамашей? Я сделаю все, что смогу, если вы скажете, что в этом деле есть что-то подозрительное. Уж пусть лучше пропадают доллары налогоплательщиков, чем моя задница.
– Тогда решение принято единогласно, – объявил Роган. – Давайте этим займемся.
– Эй, подожди! – Элли взмахнула рукой. – Пока еще не единогласно.
– Подумаешь, большое дело. Привлечем к работе криминалистов из группы изучения места преступления. Побеседуем с друзьями девушки. Опросим соседей. Постараемся ничего не упустить из виду.
– Или пойдем отсюда к чертовой матери на ланч.
– И опять: как насчет чувствительности?
– Не знаю. Гамбургер сейчас совсем не помешал бы. Или твоя подружка все еще контролирует твой уровень холестерина в крови, старик?
Роган покачал головой:
– Мне не следовало упоминать об этом дерьме в разговоре с тобой. Как и о скачках с моими цыпочками, каждая из которых – всего лишь более блондинистая и причудливая версия моей мамаши. Кстати, бросать начатое так быстро – это не похоже на тебя, Хэтчер.– Я ухожу, когда знаю, что мое время истекло. Вы оставайтесь здесь, если хотите, а я должна нанести визит вежливости. Я собираюсь поговорить с матерью и потом убраться отсюда.
Глава 4
Элли нашла Кэтрин Уитмайр сидящей на обитой материей скамье у подножия лестницы с прижатой к уху трубкой радиотелефона. Рядом стоял офицер, который должен был выпроводить ее на улицу.
– Я находился рядом с ней все время, – сказал он, как будто оправдываясь.
Элли захотелось вдруг заполучить хотя бы часть власти, которую эта женщина, судя по всему, имела над другими людьми.
Свободной рукой Кэтрин стирала с лица пятна черной туши для ресниц.
– Я должна идти, Билл – сказала она в трубку. – Один из детективов закончил осмотр спальни. Возможно, есть какие-нибудь новости. Но ты возвращаешься в город, ведь так? Прямо сейчас? – Она пробормотала слова благодарности и закончила разговор.
– Это мой муж, – пояснила она. – Он вылетает на вертолете из Ист-Хэмптона, у него там была деловая встреча. Судя по всему, он в шоковом состоянии.
– Неудивительно.
– Конечно. Думаю, вы привыкли к подобным ситуациям, не правда ли?
– К этому невозможно привыкнуть. Расскажите мне о своей дочери.
– Она ни за что не сделала бы это сама.
Каждый человек считает, что он способен распознать суицидальные наклонности. Элли знала, что это возможно далеко не всегда. Некоторые склонные к самоубийству личности демонстрируют свое горе, предаваясь меланхолии, лежа в постели и занимаясь самолечением, но многие поддерживают имидж нормальных людей – рабочих, студентов, соседей, родителей. Элли потребовалось почти двадцать лет, чтобы открыть для себя эту истину.
– Так расскажите мне о ней.
– Я не понимаю, детектив. Что именно вы хотите знать?
Хэтчер хотела знать, какой видела свою дочь эта женщина. А больше всего она хотела, чтобы эта женщина почувствовала, что ей предоставили возможность выговориться, прежде чем ее оставят наедине с обрушившимся на нее несчастьем.
– Я знаю, вы слышали разговор двух офицеров полиции с санитаром. Очевидно, вы посчитали, что они пришли к неверному заключению. Так скажите, что вы хотите, чтобы нам стало известно о Джулии, дабы мы могли составить для себя полную картину.
Элли последовала за хозяйкой в гостиную, где та сняла с каминной полки фотографию в рамке.
– Это было на Рождество два года назад.
Кэтрин Уитмайр не изменилась с того времени, когда был сделан этот семейный портрет, но ее дочь выглядела значительно моложе – без косметики, с пухлыми щеками и розовыми губами, старавшимися скрыть обнажившиеся в улыбке металлические брекеты.
– Это ваш сын? – Элли показала на юношу, сидевшего рядом с Джулией.
– Да, это Билли. Билл-младший. Он учится на первом курсе в Колби. А это мой муж Билл. Я еще не звонила Билли. Не представляю, что ему скажу. Он не любит перемен. Такой педантичный. Все у него всегда регламентировано, спланировано. Вылитый отец. Совсем не такой, как Джулия. – На ее лице появилась грустная улыбка. – Джулия больше похожа на меня. Была похожа. Независимая. Свободомыслящая. Упрямая, как черт, но терпимая, понимавшая и любившая всех, с кем ее сводила судьба. У нее было очень доброе сердце, и она хотела спасти всех нас.
– Вы нуждались в спасении?
Печаль на лице Кэтрин сменилась недоумением.
– Я не подразумевала себя лично, детектив. Я имела в виду… общество в целом, мир. Она хотела спасти весь мир. Я предупреждала ее. Я говорила ей, что некоторых просто невозможно спасти. Они могут быть вполне приличными людьми в других обстоятельствах, но бедность, нужда, жизнь на улице – это приводит их в состояние отчаяния. Это делает их опасными. Вот, что здесь произошло. Один из этих зверей убил ее. Вероятно, он украл из ее сумочки несколько долларов. Вот, в чем дело.
Она говорила слишком быстро, не делая пауз, и за смыслом ее слов было трудно уследить.
– Такое впечатление, будто вы знаете точно, кто это сделал.
– Это уличные ребята. Я видела их здесь вместе с ней где-то месяца два назад.
– И что это за дети?
В мире Уитмайров вполне могло бытовать мнение, что ученики государственной школы распространяют вокруг себя дурное влияние.
– Я не знаю, кто они – сироты, выходцы из приемных семей или вообще бездомные. Мне неизвестны их имена. Обычно здесь бывали трое – два мальчика и одна девочка. Их знает Рамона. Рамона Лэнгстон, лучшая подруга Джулии. Я запрещала Джулии приводить сюда этих ребят, но, видит бог, моя дочь никогда не слушала меня. Билл говорил, что чем больше я пытаюсь оградить ее от их общества, тем больше она с ними сближается. Что можно сделать в такой ситуации? Ведь она уже была взрослой.
– Мне сказали, ей было шестнадцать.
Женщина в недоумении воззрилась на Элли, будто находя ее слова совершенно нелогичными.
– Итак, эти ребята были здесь два месяца назад? – продолжила детектив. – С тех пор вы не видели Джулию в их компании?
– С тех пор я приезжала сюда лишь однажды.
– Прошу прощения. Разве вы не сказали нам, что это ваш дом, когда мы прибыли?