— Дим, вот ты человек умный, паровоз видел, — Лёха, как всегда, предпочитал хохмить. — Объясни мне, что это сейчас было?
Девушки, идущие вдоль кромки леса — даже на линию не вышли, чтобы пойти по шпалам — почти скрылись из виду.
— Может, сектантки какие? — предположил Коля. — Раз про монастырь спрашивали. И одеты как…
— Да монастырь заброшен давно, — отмахнулся Лёха. — Какие там сектанты… Мне показалось, им вообще не туда надо, а скорее на станцию рядом.
— Погорельцы — может, и к знакомым, там деревня есть, — предположил Саня.
Дима молчал.
— Железная дорога, она такая. Тут всё сливается воедино, — пробормотал он, глядя девчонкам вслед. — Мы чаем их не напоили, — добавил он уже в полный голос. — Валенки мы…
Поезд подошёл в два часа пополудни. Предупреждение было выписано заранее, и машинист, увидев круговое движение рукой, остановил тепловоз в точности напротив бригады. Знакомый проводник открыл дверь:
— С победой? Давайте, забирайтесь, — и, пропустив всех, махнул машинисту флажком.
Всю дорогу до соседней станции Коля смотрел в окно, но девчонок так и не увидел. То ли просмотрел, то ли они ушли в лес, то ли перешли на другую сторону линии, то ли добрались туда, куда им нужно… Посмотрел в окно на видневшиеся за деревьями ободранные купола монастыря, давным-давно заброшенного.
Странная встреча, подумал он.
— Да, хорошо мы сегодня управились, — резюмировал Мишаня, отфыркиваясь от воды и вытирая обнажённый торс полотенцем. — Есть смысл в том, чтобы работу пораньше начинать… ну что, давай к Андрюхе?
— Так он до пяти работает, раньше шести не появится, — пожал плечами Коля. — Еще время есть…
— Знаешь, ваш городок всем хорош, но в нём совершенно нет культурной программы, — изрёк Мишаня. — Пойти некуда, только пить.
— Извиняй, не твой Питер, — беззлобно отозвался парень, отлично привычный к мелким подначкам друга. — Хочешь, давай в музей пока сгоняем. Но это не Эрмитаж, сам понимаешь.
— А пошли, — на удивление легко согласился Мишаня.
Музей истории города находился на отшибе, но автобус подошёл на довольно быстро, ждать не пришлось. Коля и сам заходил сюда раз в несколько лет, не чаще — вероятно, не был в музее чуть не со школьной скамьи, да и сейчас вряд ли пошёл бы, если бы не Мишаня. Что там смотреть? Старые фото, история станции и завода, диорама, посвящённая войне… Но, в принципе, повод проветриться.
В музее, занимавшем небольшой домик, было пусто и тихо. Смотрительница открыла дверь, выписала два билетика, стоивших сущие копейки, и ребята пошли по залам. Инженерский кабинет, зал, посвящённый строительству завода, макет барака, детали каких-то механизмов, подсвеченный гараж со старинным автомобилем… Имитация комнаты военных лет со стеклом, заклеенным крест-накрест полосками бумаги и с черной тарелкой радиоприемника… Стенд с фотографиями…
Коля встал как вкопанный — Мишаня аж налетел на него.
Со стенда смотрело несколько лиц, и среди них — два знакомых: светловолосая девушка с волосами до плеч и темноволосая, с переброшенной на грудь косой. Совершенно ненакрашенные, большеглазые, чем-то даже похожи, словно две сестры…
Судя по Мишаниному взгляду, он тоже узнал.
Имена… вот они. А кто это вообще?
Смотрительница оказалась рядом — поскольку музей в будний день пустовал, внимательно приглядывала за посетителями разгильдяйско-студенческого возраста.
— Это наши, местные девушки, комсомолки, во время войны разведчицами были, — словоохотливо пояснила она. — Ходили через линию фронта, вдоль железной дороги, собирали сведения о немцах… Мало кто вернулся. Эти вот пропали, и так и не знает никто, что с ними случилось. Фашисты в то время лютовали…
Она говорила ещё что-то, но двое ребят уже не слушали.
Платья и туфли. Деревянные тарелки. «Наши». «Нам надо идти». И твёрдость во взгляде…
— Железная дорога, она такая. Тут прошлое и будущее сливаются воедино, — еле слышно прошептал Коля.
— Никому не говори, — так же тихо отозвался Мишаня. — Не поверит никто…
Никому не скажу.
Но на всю жизнь запомню…