Молодая женщина устало подняла ноги на кровать и постаралась устроиться поудобнее. Как бы там ни было, лучше все же поспать – набраться сил.
Леон, подумала она, закрывая глаза, пожалуйста, приди ко мне. Найди меня. И – если ты только захочешь – я останусь с тобой. Я сделаю все, что ты ни попросишь.
На один дивный миг она вообразила себя в его объятиях, почти почувствовала касание его губ к своей коже, волосам, сомкнутым векам и тем утешилась.
11
Проснулась она уже утром. Неловко слезла с кровати, подошла к двери и, повернувшись к ней спиной, постучала.
Открыл, как Дженет и надеялась, Рене. Вид у него был такой же разнесчастный, как и накануне вечером – если не еще несчастнее.
– Доброе утро, – непринужденно улыбнулась ему пленница. – Я хочу в ванную, а потом – чашку кофе.
Он поколебался, но все же неохотно кивнул.
Чистя зубы, Дженет услышала, как ее страж спускается вниз по лестнице. Она поспешно сгребла все умывальные принадлежности в сумочку и осторожно выглянула из ванной.
Коридор был пуст. На миг Дженет испытала острое искушение рискнуть и броситься наутек. Вот только незадача – она понятия не имела, куда этот коридор может ее вывести.
Из комнаты напротив доносились весьма недвусмысленные звуки. Прокравшись на цыпочках к двери, пленница заглянула туда и поморщилась – в ноздри ей ударил запах спиртного. Жюль валялся поперек кровати, зажав в руке пустую бутылку из-под кальвадоса, и громко храпел.
Отлично, значит, одним противником меньше. И подходящий случай провести воспитательную работу с Рене.
Ставни в комнате были открыты. Рискнув, Дженет подбежала к окну и выглянула – как она и боялась, взору ее предстали лишь поля да перелески. Другого жилья поблизости от дома, несомненно принадлежавшего матери Рене, не было. Зато прямо под окном стояла машина Жюля – в дневном свете она выглядела еще более дряхлой, чем вчера, в сумерках, показалось Дженет.
Ах, если бы только достать ключи! Наверняка отсюда не так уж далеко до какой-нибудь оживленной автомагистрали.
Жюль что-то забормотал во сне и перевернулся на бок. Дженет поспешно вернулась в ванную. И как раз вовремя: едва она успела тихонько притворить за собой дверь, Рене вернулся с завтраком. Помимо кофе он принес ей сыр, ветчину и унылую гроздочку винограда.
– Спасибо. – Дженет снова улыбнулась ему. – Ты обо мне замечательно заботишься. Твоя матушка могла бы тобой гордиться. – Она с подчеркнутым восхищением огляделась по сторонам. – Сразу видно, какая она чудесная хозяйка. Все так и сияет.
Рене был явно польщен.
– Спасибо, мадемуазель.
– Жаль, что ей придется со всем этим расстаться, – продолжала коварная Дженет, поглядывая на него из-под опущенных ресниц.
– Как это? Что вы имеете в виду? – Парень тупо наморщил лоб.
– Ну когда ее посадят в тюрьму.
– В тюрьму? – вскинулся он. – Ни в какую тюрьму ее не посадят. И меня тоже. Много есть мест на свете, где можно надежно спрятаться – даже от де Астена. А она вообще тут ни при чем.
– Но вы ведь держите меня в ее доме, а значит, она становится соучастницей. По крайней мере, в глазах полиции.
– Но вы-то знаете, что это не так, мадемуазель. Вы замолвите за нее словечко? Она уже немолода и часто болеет.
– Об этом надо было думать раньше, прежде чем позволять Жюлю втянуть себя во всякие планы быстрого обогащения, – презрительно отозвалась Дженет. Подавшись вперед, она устремила на горе-злоумышленника пристальный взгляд. В голосе ее звучала непререкаемая убежденность. – А теперь только один человек во всем мире может заступиться за тебя, снять с крючка – и это маркиз. Но зачем это ему? Ты предал его доверие, а теперь еще и ограбил. Можешь бежать, куда хочешь, Рене, все равно он тебя найдет. И твоя мать тоже пострадает из-за тебя.
– Нет-нет, только не матушка. Жюль ничего такого не говорил…
– Еще бы, с какой стати? Ведь не его мать придут арестовывать. Тем более, я уверена, он вовсе не такой заботливый сын, как ты. – Дженет покачала головой. – Увы, боюсь, тут уже ничего не поделаешь. Когда полиция проследит ваш путь до этого дома, а можешь не сомневаться, что вас выследят, мои отпечатки пальцев будут тут на всем вокруг. Так что твоя матушка увязнет по уши.
Бедняга Рене едва не плакал.
– Нет, я не допущу этого, ни за что не допущу! Мадемуазель, умоляю, скажите, что я могу сделать?
– Нууу… даже не знаю, – протянула Дженет словно бы задумавшись, а потом небрежно проронила: – К примеру, ты мог бы отпустить меня.
– Отпустить вас? – Он хрипло расхохотался. – Чтобы тут же вся полиция устремилась за мной по пятам и засадила меня за решетку? Я не дурак.