- Это правда, я действительно так и сделал.
- Понимаю… - сказала она. В ее голосе опять чувствовалась сдержанная настойчивость. – Понимаю, вам было тяжело. Но, все-таки, пожалуйста, соберитесь и подумайте: не было ли чего-то необычного?
Ее упорство заставило меня задуматься. Я попытался вспомнить.
- Хорошо… Мне было плохо. Тошно. Хотелось бросить все и вся. Напиться… Нет, я больше ничего не помню!
- У вас болела голова? – спросила она прямо.
- Не помню, - ответил я. – Скорее всего, нет.
- А была ли резь в глазах или что-то другое неприятное? – продолжала она допытываться. – Например, позывы к рвоте? Не просто «тошнило», а именно сильный, почти неудержимый позыв? Или… - она на мгновение запнулась, - может быть, вам сильно захотелось в туалет?
- Ну, Ольга! – я уже было хотел расхохотаться и сказать: «Ох, медики, как же вы быстро, незаметно для себя, переходите грани приличия!», но что-то меня остановило. Неожиданная мысль пришла мне в голову, я тут же оценил ее значимость и задал самый правильный вопрос:
- Ольга, а теперь скажите, зачем вы меня об этом спрашиваете?
Она какое-то время молчала, и я понял, что попал в самую точку.
- Я скажу, - ответила она. – Обещаю. Но только… Еще один вопрос. Вспомните: когда вы входили в комнату, вы чувствовали какой-то запах?
- Конечно, - сказал я, - но это был неприятный запах. Смесь спертого воздуха, пота и дешевого одеколона. А какой еще может быть запах в закрытой комнате, в которой всю ночь сидело трое мужиков? Хорошо, что они там еще не курили.
- Не-е-ет! – возразила она с живостью. – Я о другом! Не было ли какого-то другого, необычного, запаха? Пожалуйста, вспомните!
Я снова принялся вспоминать. Вспоминая, даже глаза закрыл от усердия.
- Нет, Ольга! - сказал я. – Я ничего не могу вспомнить. Может, и был какой-то уж очень тонкий запах, но я его не помню. Резкого, отчетливого и при этом необычного, нового для меня запаха не было. Это могу сказать точно. Мне бы это запомнилось.
- Понятно, - вздохнула она, и в ее голосе чувствовалось разочарование.
Настала моя очередь задавать вопросы.
- А теперь, Ольга, расскажите, зачем вы меня пытаете? Вы же обещали мне это, - та мысль, которая мелькнула у меня в голове, теперь рождала новые мысли, и я не собирался их скрывать. – Давайте начистоту. Я ведь все понимаю. Вы подозреваете, что их отравили?
- Вы догадливы, - усмехнулась она.
«Конечно! Я ведь не дурак! Может быть, и не какая-то «звезда», но и не дурак!»
- Почему вы так думаете? – спросил я ее.
- Помните Николая Юрьевича? – задала она в свою очередь вопрос и сама же напомнила: Того медэксперта, что прибыл вместе со следователем?
- Помню, - сказал я, но это я лукавил. Его самого я помнил смутно. Зато мне запомнился его широкий жест, когда он освободил Ольгу от дальнейшего присутствия в музее. И мне было почти неприятно, когда я вспомнил, как она тепло на него взглянула и поблагодарила. Да, неприятно… Неужели я ревную?
- Николай Юрьевич проводил судебно-медицинскую экспертизу погибших, - продолжала Ольга. – Ну, там вскрытие тел, забор тканей и крови, остатков пищи на исследование и прочее. (Меня немного шокировало, как легко она об этом говорила). Это было в тот день, 22 сентября. А сегодня утром он позвонил мне и попросил с ним проконсультироваться. У него возникла серьезная проблема – он не может определить причину смерти. А на него давят и начальство, и следователь, требуют быстрее дать заключение. Да и родственники настойчиво требуют выдать им тела умерших. Похороны будут завтра. Вы об этом знаете?
- Да, знаю, - ответил я. Еще бы не знать! Сообщение о том, что завтра в центре города состоится церемония прощания с сотрудниками полиции, «погибшими при исполнении служебного долга», повторялось по новостям уже несколько раз. Даже что-то вроде местного «дня траура» объявили. Не удивительно, ведь для нашего небольшого городка это редкое и необычное событие.
Но в словах Ольги меня заинтересовало другое.
- Подождите, Ольга, подождите! – сказал я. – Я не понял. Этот ваш… как его… Николай Юрьевич хотел с вами проконсультироваться? Именно с вами?
Молчание в трубке, затем Ольга ответила:
- Ну да… Я сейчас все объясню. Дело в том, что я неплохо разбираюсь в токсикологии. Это наука о ядах и отравлениях, знаете?
- Знаю, - сказал я. У меня на языке завертелся вопрос «А откуда у вас такие познания?», но Ольга уже объясняла: