Вызов завершил, даже не прощаясь. Я долго не могла поверить в услышанное. Кажется, ещё минуту в ступоре пребывала, а затем крышу снесло. Голова с катушек слетела просто. Во все горло заорала "Ненавижу". Повторяла, как мантру одно и то же слово. На мой крик Кононова прибежала. К груди трепещущее тело прижала, приговаривая: "Всё хорошо. Все будет хорошо. Скоро, Тимур приедет". А я даже слушать не хотела. От одного только имени на рвотный рефлекс тянуло.
И он приехал. Действительно. Утром проснулась и первым, кого увидела перед собой, был сидящей на полу возле кровати — Вольский. Даже моргать принялась быстро-быстро, думая, что снится мне. Но только он настоящим был, из крови и плоти. Смотрел на меня с какой-то грустью в глазах, а мне было впору сдохнуть ночью, прямо на том балконе.
Глава 22
Труднее всего было первый месяц. Каждый день был похож на предыдущий. Работа, дом, автошкола. Всё вращалось по знакомому кругу, будто по расписанию в школьном дневнике. Я чётко знала, что ожидает в понедельник утром, а что — в пятницу вечером. Жить заново училась, снова. Пыталась в руки себя взять, чтобы на тряпку перестать быть похожей, чтобы стимул новый обрести. Да только не получалось. Совсем не получалось. Ночью, когда одиночество в свои сети поглощало, задохнуться хотелось. Хотелось глаза закрыть и никогда не просыпаться. Понимала, что глупо всё это. Понимала, что давно уже не в том возрасте, чтобы из-за безответной любви так убиваться. Ведь проходила эту школу. Наступала на эти же грабли. Ведь выжила, так?
В себе закрылась, никого близко не подпуская. С подругами общаться перестала. Не было желания изображать счастье, которое у меня ассоциировалось с болью. Именно боль мне оставил в награду Тимур. Видимо, я слишком была счастлива за то короткое время, что мы были вместе, а теперь приходилось платить по счетам. И я платила, по полной. Себя всю растеряла в этой любви. На крупицы рассыпалась, забыв о том, кто я есть. Не было больше Соболевой Алеси. Нынче в зеркале отражалась грустная женщина с явным унынием на лице.
К новому инструктору привыкла сразу. В отличие от Ариевского, Артем был мягким и добрым от природы. Никогда не повышал голос. Никогда не ругал, если допускала ошибку. И даже, когда однажды сдавала задним ходом и наехала на стекло, порезав шину, инструктор не принялся вопить во всё горло, чтобы точно сделал Тимур. Нет. Артем лишь глаза закатил, устало лоб потер, а затем сказал, что нужно быть внимательнее и по зеркалам смотреть чаще.
Вождению в городе меня обучал именно Артем. И слава богу, что это был именно он. Иначе, я бы уже давно бросила эту затею с получением водительских прав. Дорожные знаки, движение в потоке, перекрестки, пешеходы, пробки. Головой приходилось вертеть как на шарнирах. Да ещё и передачи вовремя переключать на коробке. А ещё, как назло, сзади постоянно поджимали другие машины, а самые наглые подрезали прямо перед носом.
Артём не единожды воспользовался дублирующими педалями, чтобы ДТП избежать. Так и помнится отчётливо случай, когда мне под колеса неадекватный мужик вылез. Самое интересное, что пешеходный переход был всего в нескольких десятках метров, поэтому я не успела вовремя среагировать, в отличие от Артёма. Инструктор на педаль тормоза нажал, а затем из машины выскочил и едва с кулаками не набросился на того мужика. Да толку было ноль. Что взять с пьяного человека? С того момента я поняла, что на дороге всегда нужно думать наперед. За себя и за того парня, как говорится! Подобные ситуации заметно вырабатывали бдительность и осмотрительность, а еще позволяли на короткий миг забыть о своих проблемах.
Но одна поездка стала для меня роковой. Был поздний вечер, занятия по вождению подходило к концу. Я держала ногу на педали газа позволяя стрелке на спидометре останавливаться на значении "пятьдесят", как вдруг из подворотни выскочила бездомная собака. Среагировать я так не успела, да и Артем — тоже. Все произошло слишком быстро. Визг под колесами, и резкий удар. В тот момент сердце ушло в пятки, не иначе. Я не сразу смогла прийти в себя. Все сидела на сиденье, боясь даже дышать. Артем первым в чувства пришел. Выскочил из автомобиля, а затем вернулся через минуту, держа на руках раненую собаку. Сказать, что я разревелась — это ничего не сказать! Из глаз просто ручьи текли, а тело трясло как никогда раньше. Шок. Ступор. Синонимов было много, и даже их бы не хватило, чтобы описать весь букет эмоций, нахлынувший на меня в тот час.
− Леся, все хорошо. Собака жива, смотри, − Артем пытался успокоить, как мог. Даже за плечи приобнял, прижимая к груди. Но я реветь принялась больше прежнего. К мужскому плечу прижалась, зарываясь лицом в шерстяном свитере. На заднее сиденье, где лежала собака, я даже смотреть боялась.