— Поздравить с днём свадьбы, — смешок нервный послышался. А ещё послышались странные нотки в интонации. Выпил?
— Так поздравляй и уходи, Тимур. Мне не нужны проблемы, — я не верила, что могла это сказать.
Разве, прежняя "Я" не обрадовалась присутствию любимого мужчины? Разве прежняя "Я" не растеклась бы лужицей у его ног?
— А ты не злись на меня, любовь моя. Я ведь от чистого сердца пришёл поздравить и счастья пожелать вам с твоим муда… — прокашлялся, а затем добавил. — Мужем. Ты счастлива? А, лисёнок? Ты счастлива?
Но я не отвечала. Будто язык проглотила, не иначе. Смотрела на овал его лица, контур которого освещал лунный свет, и все не могла понять. Зачем? Для чего? Почему?
— Не называй меня так, пожалуйста. — Голос предательски задрожал, а вместе с ним и колени, когда я решила подняться с лавки. — Прощай, Тимур.
Но мы так и не попрощались. Стоило мне сделать один шаг в сторону выхода, как мою талию клещами сжало. В считанные секунды Ариевский рванул на себя моё обмякшее тело, а затем схватился пальцами за затылок. Взгляд опустил на губы, а потом, не думая, обжёг жаром своего глубокого поцелуя. Едва не задохнулась от порыва чувств и эмоций. Дежавю накрыло мощной волной, и я ощутила, как внизу живота проскользнули знакомые импульсы.
Сколько он меня не целовал? Восемь месяцев? А кажется, будто вчера расстались. Возможно, вообще никогда не расставались. Настолько сильно сберегла в своих тайниках клеточная память его поцелуи.
Его руки скользили по всей спине, задерживаясь на ягодицах. Тимур прижимал к себе вплотную моё тело, заставляя ощущать его нескрываемое возбуждение. Он всё ещё хотел меня, а я всё ещё не могла отказаться от него…
Не знаю, к чему бы всё привело, если бы не голос подруги, который эхом разнесся в ночной тишине.
— Леся! Леся! — Орала Янка, не щадя голосовых связок.
Отстранилась от Тимура, будто мне на голову вылили ведро холодной воды. Попыталась сбитое дыхание восстановить и успокоить дрожь по всему телу.
— Через минуту придет твоя подруга. Решай, ты готова уйти со мной, лисенок? — Ариевский смотрел на меня сверху вниз, ожидая ответа.
Но я не отвечала. Всё никак не могла поверить, что он реальный. Что он здесь, со мной, из-за меня. Стоит напротив и предлагает уйти с ним!
— Разве ты не об этом мечтала? — Внутренний голос проснулся, и, как темный ангел, принялся толкать меня в знакомый омут, в болото.
Потянулась к нему. Обвила его шею кольцом своих рук, ещё один раз поцеловала, чтобы никогда не забыть, насколько сладкими бывают поцелуи любимых губ. А затем ушла, не оглядываясь.
— Леся, где тебя носят, твою дивизию? Без тебя там торт порезать не могут. Жених бедный весь гостиничный комплекс оббежал. — Подруга принялась нотации мне читать, но я не перечила.
Когда вошли в ресторан, Тим едва меня с ног не сбил. В сторону отвел, прикрывая своей фигурой от любопытных взглядов. Посмотрел как-то озлобленно, что ли. А затем, ни слова не говоря, потянулся рукой к карману своего пиджака. Достал оттуда носовой платок и протянул мне.
— Вытри, у тебя помада размазана по всему лицу, — я сквозь землю была готова провалиться от пронзительного взгляда мужа.
Кажется, он обо всем догадался. Потому и дергались на его лице желваки, а руки сжимались в кулаки.
— Больше никогда так не делай, поняла? — За руку меня схватил, вонзая пальцы в кожу до болезненных импульсов. — Леся, ты меня поняла?
Головой принялась кивать в ответ, едва не глотая слёзы. Стыдно было, как никогда. И где только моя голова была, когда я позволяла Ариевскому себя целовать? Чем я только думала, разрешая касаться меня в тех местах, на которые имел право прикасаться только муж?
— Сейчас проходим в зал, и ты мило всем улыбаешься. Режим торт, а затем уезжаем домой. — Тимур держал меня под руку, когда мы направлялись к гостям.
— Разве свадебная программа не рассчитана до часа ночи? — Только успела спросить, как Тим резко остановился, отчего я едва не упала.
— Мне насрать, насколько она рассчитана. Мы уезжаем. Или тебе всё ещё хочется изображать влюбленную невесту? — Из глаз Тима едва искры не сыпались от злости.
— Изображать? — Шептали мои губы.
— Да! — Рявкнул на меня Вольский. — Не притворяйся, Леся. Ты настолько пропахла его запахом, что мне стоять с тобой рядом противно, пока ты не смоешь с кожи этот вонючий одеколон.
Я шла к гостям, будто на экзекуцию. Мне казалось, что всё читалось на моем лице, поскольку гости начали заметно шептаться. Тимур, в свою очередь, сжимал мою руку, говоря: "Улыбайся, лисёнок". И тогда я вздрагивала, слыша имя, которым меня называл только один человек.