Она дождалась кивка, осторожно поцеловала его в приоткрытые губы и развернулась, чтобы уйти.
— Ад!
— Что? — плечи девушки поникли и она обернулась.
— Я лю…
— Шшш, — она мягко покачала головой. — Не говори о том, в чём не уверен. Не говори.
Рыжая развернулась в сторону больницы и ушла, оставив парня стоять с конвертом в руках.
Нет, он ожидал отнюдь не этого, собираясь идти на встречу. Он рассчитывал на крики, слёзы, сопли, но никак не на усталость, рассеянность, какую-то непонятную ему горечь. Он где-то видел подобную манеру поведения, определённо, но никак не мог вспомнить где… Паранойя внутри встрепенулась и подняла голову. Нет, что-то действительно было не так. Вздохнув, он побрёл в сторону кофейни. Лили, кажется, любила горячий шоколад.
***
Стук по двери отвлёк Лили от такого увлекательного дела, как самокопание. В палату зашла рыжая девушка в белом свитере и бирюзовых легинсах; за спиной, как обычно, висел рюкзак, а рыжие волосы были растрёпаны.
— Привет, Лили, — довольно прохладно поздоровалась Грейсток и уселась на стул возле кровати.
— Привет, — немного растерянно ответила девушка и подняла брови, намекая на озвучивание причины столь неожиданного появления.
— Я слышала, что с тобой случилось, — дрогнувшим голосом прошептала рыжая и подняла на неё свои огромные зелёные глаза. — Прости меня, пожалуйста… я… я не должна была лезть в вашу судьбу и…
— Это просто обстоятельства, — тихо ответила Лили и, поддавшись порыву, осторожно сжала в своих руках пальцы девушки. — Ты не виновата, правда.
— Ты меня не ненавидишь?
Рейнхарт задумалась.
— Нет, не ненавижу, но… мне жаль тебя.
Рыжая опустила голову и тихо рассмеялась. Жалость. Ужасное чувство. Самое худшее, наверное, что вообще может испытывать человек. Жалость толкает на необдуманные слова, необдуманные поступки, заставляет лгать и изворачиваться. Она всегда старалась никого не жалеть, потому что понимала, насколько опасен этот яд. Он убивает не столько того, на кого направлен, сколько на человека, жалеющего кого-то. Согласитесь, мы часто слышим что-то типа: «он был с ней из жалости». Или, например: «она не бросала его лишь из жалости». Именно этим чувством мы отравляем жизнь себе и другим, оказываем хаосу медвежью услугу, позволяем себе заниматься саморазрушением и погружаемся в пучину порока всё глубже. Жалость. Она не хотела, чтобы её жалели.
Кажется, её мысли просто были высечены на её лице, поэтому Лили осторожно погладила руку девушки и попросила прощения за необдуманные слова. Надо же, она тоже знает какого это, когда тебя жалеют. Ах да, у неё же была затяжная депрессия. Теперь понятно. Странно то, что она не рассказала об этом Спроусу.
— Мы в полной жопе, — истерично хохотнула рыжая и посмотрела в окно. — Мы любим одного и того же человека, но та, кого любит он… Хотя нет, иногда мне кажется, что он сам не понимает, кого любит.
— Что ты имеешь в виду? — похолодев, спросила Рейнхарт.
— Ну скажи, человек, который не любит тебя, ломанулся бы из-за одного звонка в вашу квартиру только потому, что подумал, что ты с собой можешь что-то сделать? Но с другой стороны, неужели бы человек, который любит тебя, ушёл бы спать со мной? Поэтому…
— Мы в полной жопе, — повторила блондинка, усмехаясь.
— Именно.
В комнате повисло напряжённое молчание.
— Он не любит меня, — вдруг упрямо заявила Лили и подавилась воздухом.
Она не собиралась произносить это вслух. Рыжая лишь усмехнулась.
— Милая моя, мужчина, нуждающийся в тебе, любящий тебя, на второй месяц отношений будет знать о тебе всё. Он сам начнет интересоваться, какие цветы ты любишь, какой твой любимый цвет, какие книги ты предпочитаешь и есть ли та, о которой ты обязательно расскажешь своим детям. Ему будет интересен каждый в твоем круге общения, и что особенного было в парнях, которые держали до него твою руку, но отпустили её. Он не оставит без ответа ни одного твоего сообщения, каждый вечер поинтересуется, как ты провела свой день и выпила ли свой любимый ореховый кофе утром. Он будет уважать тебя и никогда не посмеется, если ты будешь выглядеть нелепо или скажешь какую-то чепуху, не назовет тебя «глупой» или «дурой» даже безобидно шутя. Он точно будет знать, в котором часу ты выходишь с работы или курсов рисования и почему в 4 года назвала свою рыбку Гэвином, например. Он научит тебя нужным вещам, которых ты не умеешь. При встрече позаботится, чтобы была тепло одета, а не рассмотрит, насколько коротка твоя юбка, и как быстро под нее можно будет залезть. Он будет говорить об именах для ваших будущих детей и с уважением представит тебя своим друзьям. Не будет на публике проявлять собственничество, а оставит поцелуй на вечер, когда вы останетесь наедине. Распланирует ваше первое свидание и первый поцелуй, сделает эти мгновения запоминающимися, даты безвозвратно запечатлит в твоей памяти. Он привезет свой любимый свитер и польёт твои любимые фиалки, пока ты лежишь с температурой. Он не станет ждать твоего выздоровления, чтобы сходить в кино, а будет находиться рядом, оказывая заботу.
Все остальное — лишь мимолётное. Забудь их имена и жди того, кто в тебе нуждается, а не хочет тебя.
Я к чему всё это говорю? Коул думал, что любит меня. Он действительно любит, я не сомневаюсь в этом. Но тебя он любит больше и дольше, не признаваясь в этом даже самому себе. Он жестокий, я не спорю, и он небезосновательно думает, что рушит всё, к чему прикасается. Но ты нужна ему, Лили, и ты не можешь, не имеешь права отрицать это.
Какое-то время они молчали.
— Ты можешь мне пообещать две вещи? — неуверенно спросила девушка, теребя рыжую прядь.
— Смотря что…
— Не делай ему больно, — тихо попросила она.
Блондинка приподняла брови. Серьёзно? Этой сволочи только попробуй больно сделать — убьёт. Это обычно заканчивалось довольно плачевно. В первый раз синяками на руках, во второй — рецидивом и больничной койкой. Что будет дальше? Местечко на кладбище и слезливая эпитафия?
— А второе? — стараясь побороть смешок, спросила блондинка.
Девушка вместо ответа принялась рыться в рюкзаке и в итоге выудила оттуда большой белый конверт.
— Прочитай, когда убедишься, что я ушла из вашей жизни.
Рейнхарт дёргано кивнула и осторожно приняла из рук знакомой конверт. В палате повисло неловкое молчание.
— Я, пожалуй, пойду.
— Погоди!
Рыжая удивлённо обернулась.
— Спасибо тебе.
— Не благодари меня, — она покачала головой и грустно усмехнулась. — То, что я делаю сейчас, фигурально выражаясь, разбивает моё сердце. Только осознание того, что это правильно поддерживает меня.
— Теперь я поняла, почему он любит тебя, — пробормотала Лили, притягивая к себе колени и кладя на них голову.
— Рано или поздно всегда приходится делать выбор, — философски заключила девушка и вышла из палаты.
Почему-то в груди засело беспокойство. Лили старалась унять его, баюкая его, качаясь из стороны в сторону. Из головы всё никак не выходила мысль, что она видела живую Аманду в последний раз.
***
Он зашёл в её палату и осторожно опустился на стул, стоящий у кровати. Лили перевернулась на другой бок и приоткрыла один глаз.
— Коул?.. — сонно пробормотала она и парень, улыбнувшись, кивнул.
— Принёс тебе кофе. Ванильный мокко, не против?
В голове всплыли слова Аманды и она, покраснев, порадовалась тому, что в палате царили потёмки.
— Да, спасибо.
Она приняла у него из рук пластиковый стаканчик и отпила, прикрывая глаза от удовольствия. Лили обожала этот запах.
— Извинения приняты, — милостиво согласилась она, улыбаясь.