— Я люблю тебя. Но об этом никто не должен знать. Обещаешь сохранить мою тайну? — таинственным шёпотом спросила девушка.
— Определённо, да, — усмехнулся парень, втягивая её в очередной поцелуй.
***
— Как?.. — её побелевшие губы с трудом произносят одно слово и она оседает на пол, давясь слезами.
Коул всё так же стоит у дверного косяка, стараясь унять боль в груди и не смея подойти ближе.
— Скажи, что ты пошутил, — жалобно просит она, не обращая внимания на солёные капли, бегущие по её щекам. — Скажи, что ты, чёрт возьми, пошутил! — кричит она, впиваясь ногтями в ладони.
— Прости, — тихо просит он, не в силах выдавить ни слова. Только сейчас он понял, насколько сильно любит её. Только сейчас он понял, что готов отдать за неё весь мир.
— Да как?! — кричит она, раскачиваясь из стороны в сторону; очки слетают с её макушки, где она обычно их носит дома и падают на линолеум с глухим, будто мёртвым звуком. — Как мне простить, забыть, забить? Спроус, как?!
— Не знаю.
Вот так всегда. Скупо, кратко, лаконично. Ни слова больше. Но ей казалось, что она понимает его без слов. Аманда тешила себя мыслью, что между ними есть что-то большее, чем привязанность, даже большее, чем любовь. Что-то ещё более личное, к чему обычно идут годами. А теперь он просто рушил всё двумя словами.
Я помолвлен
Ей было даже не интересно на ком, почему, как так вообще? Он ведь сделал предложение ей, ей, там, у озера. Глаза вновь наполняются слезами, но она смахивает их и встаёт, слегка шатаясь. Снова одурачили, растоптали, превратили в ничто. Поигрались, использовали и выкинули. Как вещь. Она не замечает, как произносит мысль в слух.
— Ну не говори так, — просит он, подходя к ней ближе на один шаг, а она шарахается от него, как от зачумленного.
— Уходи, — глухо просит она, растирая туш по лицу. — Забирай вещи и просто уходи.
— Аманда…
— Уходи, Спроус. Сейчас.
Он молча начинает собирать какие-то вещи, какие — она не смотрит. Аманда стоит, прислонившись затылком к стене, и старается выровнять дыхание. От сборов Спроуса отрывает хриплый, жутковатый смех. Сейчас она, со спутанными волосами и блестящими нездоровым оживлением глазами, похожа на сумасшедшую.
— Я ведь в тебе целый космос видела, — отчётливо говорит она и поднимает на него глаза, взгляд которых режет точнее ножа, — а ты во мне, сука, ни одной звёздочки.
Аманда ждёт, пока он не выносит в подъезд свою гитару, к сумкам, уже стоящим на лестничной площадке. Она захлопывает дверь перед его носом, идёт на негнущихся ногах в спальню, не в силах смотреть по сторонам. Падает на кровать и беззвучно плачет. Даже постельное бельё пропахло тем, кого она больше никогда не сможет увидеть. Кого она никогда не сможет обнять.
========== Глава 5. Затмение ==========
Жестокость. Боль. Разочарование. Что правит людьми, когда они, в порыве чувств, случайно отпускают ехидный комментарий, строят презрительную мину или, например, повторяют в очередной раз приевшуюся сплетню? Наверное, над этим вопросом бились многие философы, а Лили, как она самокритично признавала, от философии была далеко. В квартире было неимоверно жарко, всё-таки конец июля. Она лежала в кресле, положив ноги на его спинку и свесив руки вниз. Она пыталась абстрагироваться от реальности. Она старалась не думать.
А любит ли Коул Аманду? А любит ли Аманда Коула? Первые ли это отношения для Аманды? Насколько у них всё было серьёзно? Рейнхарт не знала, а потому старалась не загоняться. Не получалось. Она поймала свой взгляд в отражении и нахмурилась.
Девушка никогда не считала себя страшной, некрасивой и тому подобное. Нет, она, конечно, не мисс Вселенная, но симпатичной её назвать определённо можно, а если с натяжкой — то и красивой. Но они с Амандой так различались… Лили помотала головой и посмотрела на потолок. Она не должна сравнивать себя и эту рыжую стерву. Кому какое до неё дело?
Обидно. Печально, досадно, неприятно, мерзко. В принципе, у Рейнхарт был довольно большой словарный запас, так что своё состояние она могла оценить трезво. Наверное.
Ей тоскливо. Она кинула взгляд на часы и, зависнув на секунду, сообразила, что сейчас половина одиннадцатого. Через полчаса за ней должен зайти Коул. Они вроде как собирались куда-то там поехать.
Хлопнула входная дверь. После разговора с рыжей стервой, как Лили быстренько окрестила немощную истеричку, которую по прошествии двух дней уже терпеть не могла, они практически полностью игнорировали друг друга. Снова. Как же её это достало. То хрупкое равновесие и взаимопонимание, которое они обрели после встречи с Камиллой, Аманда как рукой смахнула.
Лили села в кресле, как нормальный среднестатистический человек и крикнула:
— Спроус, это ты?
В ответ раздался грохот со стороны спальни. Через несколько мгновений снова воцарилась тишина. Вот же гад.
— Get down and dirty
(Отрывайся изо всех сил,)
Get down and dirty
(Отрывайся изо всех сил,)
I knooooooow yooooou heeeeaaard meeee — проорала она в пустоту квартиры.
(Я знаю, ты слышишь меня,)
Get down and dirty…
— Тебя сейчас разве что в Лондоне не слышат, — тихо сказал Спроус, выходя в гостиную.
На нём лица не было. У Лили даже совесть запротестовала. Ладно, не будем врать, совесть довольно потирала руки.
— Я могу погромче, — сардонически усмехаясь, Лили задумалась. — Как насчёт Мелани Мартинез?
— Избавь меня от своего присутствия и от песен этой сумасшедшей, — попросил брюнет, опускаясь на диван. — Ты заебала своими сольными концертами в душе, так ещё и сейчас решила на нервах поиграть?
— I don’t ask the mirror, I know I’m the fairest
(Я не мучаю зеркало расспросами, я и так знаю, что я на свете всех милее,)
I’m bringin’ the fire, so call me Daenerys
(Я могу зажечь здесь все, зови меня Дейенерис*)
They wanna know who I’m sneakin’ into my place
(Люди хотят знать, кого я привожу к себе домой,)
They don’t need to know, no one’s business how I play, — пропела Рейнхарт, блаженно прикрывая глаза.
(Но я ничего не скажу, никого не касается, в какие игры я играю.)
— Ты занималась вокалом? — поинтересовался Спроус, скептически выгнув бровь на просьбу девушки.
— Несколько лет. Я даже хотела стать певицей, но потом как-то не зашло, — с удовольствием рассказала девушка, но, спохватившись, нахмурилась. — А тебе это зачем?
— Да так, мне действительно жаль тех, кому приходилось тебя слушать, — язвительно заметил Коул, потягиваясь.
— Ну так катись к своей шлюшке, — тут же вскипела Лили.
Глаза Спроуса сузились.
— Кого ты имеешь ввиду?
— Твою ненаглядную рыжеволосую шлюху, — выплюнула блондинка, вскакивая. — Катись к ней, она с удовольствием споёт тебе пару серенад. Или она привыкла стонать их тебе?
Звук пощёчины прервал её. Какое-то время Лили не двигалась. Что-то в ней, что-то, что съедало её изнутри долгие годы, заставило её расправить плечи и отложить слёзы до момента, когда она останется одна.
— Не смей прикасаться ко мне, мразь, — прошипела она, хватая брюнета за ворот. — Ты можешь унижать меня, говорить другим про меня гадости, но такая сука, как ты, никогда не посмеет тронуть меня.
Он первый раз видел её такой. Возможно, он действительно сейчас переборщил… но сейчас поздно уступать. Коул резко перехватил её запястья и припечатал к стене так же, как несколько недель назад.
— Ты не достойна даже произносить её имя, — рявкнул он, глядя в зелёные глаза девушки, затопленные холодной яростью.
— Пошёл на хуй, — выплюнула она, резко ударяя своим лбом о его голову.
Как и ожидалось, парень потерял на миг равновесия и этого хватило чтобы вырваться.
— Ещё раз подойдёшь ко мне ближе, чем на два метра — въебу с ноги, — прошипела девушка, скрываясь в ванной.
Чертыхаясь, Спроус приложил руку ко лбу. Вот стерва.
***
— Кто? — голос, такой знакомый и родной, пронизывал до костей.
— Я.
— Уходи, Коул, — голос, доносящийся из-за двери чуть дрожит.
— Впусти меня? — тихо просит брюнет, усаживаясь перед дверью, прямо на пороге.