Наверняка ей приходилось несладко. Никто бы её не понял, даже муж; все бы считали, что она впала в безумие, не перенеся трагедии. Поэтому она была одна своей борьбе. Каждый день, как только выдавалась свободная минута, она подходила к зеркалу — и в том, ином мире, который был лучше её собственного, её копия была вынуждена делать то же самое, не отдавая себе отчёта, зачем, и пересекаться с ней взглядом, всё больше и больше истончая перегородку между реальностями.
Вот что было её оружием, способным спасти её из ада. Зеркала, соединяющие миры, не терпели ничего, кроме полного тождества, и мать живого ребёнка вслед за безутешной несчастливицей впадала в транс перед зеркалами. Лица, движения, мельчайшие детали внешности — по обе стороны зыбкой грани всё было одинаково… кроме причин, мотивов.
И вот — победа. Миг, когда мечта стала явью, и две души проскользнули сквозь серебристые врата, чтобы обменяться местами. После всех мрачных холодных дней, после всего непонимания, после того, как её любимый человек самолично сдавал её в психушку — она добилась своего. Что она чувствовала в ту секунду? Осознавала ли, что творит, жалела ли свою сестру-близняшку, которую она обрекала на нескончаемый кошмар? Были ли те слёзы в последний момент знаком раскаяния?
— Она! — взвизгнула Анна, топнув ногами. — Вот тварь!
Вся клокоча от гнева, она повернулась к Джорджу, который разговаривал по телефону в гостиной.
— Джордж, это всё она, понимаешь? Эта ведьма забрала нашего сына!
Он кивнул и положил трубку. Анна побежала к лестнице, чтобы подняться опять к трюмо. Это ей с рук не сойдёт! Тождество не признаёт главенства, оно справедливо для обеих сторон — и она применит против той суки её же оружие!
Оставляя на паркете кровь, капающую от раненой руки, Анна достигла первой ступеньки, и тут Джордж обнял её сзади:
— Успокойся, милая. Просто дыши глубже. Они уже едут.
— Кто едет? — она попыталась взбрыкнуть, но хватка мужа внезапно стала железной. — Что ты делаешь, Джордж? Ты не понимаешь! Куда ты меня несёшь?! Пусти! Пусти-и-и!!!
— Скажите честно, она поправится? — спросил Джордж.
Седой доктор снял очки, протер стекла платком — хотя они и без того были чистыми, — и водрузил обратно на нос. Только после этого он ответил:
— Шанс есть всегда, мистер Беттингтон.
— Что значит «всегда»? — нахмурился Джордж. — Так ей станет лучше или нет?
— Понимаете, мистер Беттингтон, психиатрия — далеко не точная наука. Каждый случай уникален, и любой прогноз будет чисто вероятностным. Но в случае с вашей женой… Учитывая, что она у нас уже полтора месяца и что её состояние не улучшается, а бред при отмене лекарств рецидивирует с новой силой, я бы сказал, что случай действительно сложный. Правда, бредовая идея у Анны не развивается, а остаётся устойчивой… ну, вы знаете, зеркала…
— Уж знаю, — мрачно кивнул Джордж. — Надеюсь, вы по-прежнему следите, чтобы рядом с ней не было отражающих поверхностей?
— Строжайшим образом. Пока Анна у нас, зеркал она не увидит. В любом случае, неизменность направления бреда — это обнадёживающий признак. Но и выписывать её в таком виде нельзя: она представляет опасность для себя и окружающих. Пожалуй, если продлить курс нейролептиков ещё на пару недель…
— Хватит ходить вокруг да около, — не выдержал Джордж. — Отвечайте на мой вопрос: она поправится?
Доктор молчал. Джордж сглотнул солёный ком, подкативший к горлу, и придвинулся со стулом ближе к телевизору, транслирующему черно-белую запись из камеры с мягкими стенами. Анна сидела в углу; подобрав ноги и обхватив колени руками, она безучастно смотрела в одну точку.
«Как так вышло? — в отчаянии подумал Джордж. — Сначала Гейб, потом ты… За что нам всё это? И как мне теперь быть?».
Ещё с улицы он заметил, что во всех окнах горит яркий свет. Открывая дверь, он почуял запах шоколадного пудинга, который он так любил. Жена, как всегда, ждала его в прихожей с сыном на руках. Сегодня её улыбка была особенной — глаза так и лучились счастьем, и у него разлилось тепло в груди, когда он посмотрел на неё.
— Как прошёл день, дорогой? — спросила Анна после поцелуя.
— Ух, совсем загнали на работе, — он принюхался к приятному аромату, наполняющему дом. — Но я чувствую, что вечер будет намного приятнее…
— Не сомневайся, — Анна игриво щелкнула его по носу. Джордж засмеялся от неожиданности:
— Ох, шалунья! Ну ладно, пойду умоюсь, а то я грязный, как свинья.
— Хорошо. Только смотри… — она замялась. — Я убрала зеркало из ванной.