— Я ходил в школу. Я знаю, что тогда происходило. А ещё знаю, что штамм не обнаруживается в крови людей уже двадцать пять лет. Никакого риска в гетеросексуальном контакте больше нет, и я тому доказательство. Иначе я не стоял бы перед вами, а умер сразу после того, как мы с Мариной…
— Довольно! — прервала Зузенко. — Суд — не место для медицинских дискуссий. Здесь главенствует Закон, и он гласит, что вы, гражданин Повышев, виновны и не намерены встать на путь исправления.
— Я…
— Молчать! Сейчас же!
Иван повиновался, хотя в горле ещё теснились слова, много слов.
— Господин защитник, вам слово, — обратилась Зузенко. Рыков, не меняя позы, в которой сидел, сокрушенно покачал головой:
— Как видите, уважаемый суд, молодой человек не желает раскаяться. Тут уж я ничего поделать не могу.
— Благодарю вас, — Зузенко сцепила ладони и положила их перед собой. — Что ж, думаю, тут всё ясно. Мы увидели наглядное подтверждение того, что подсудимый опасен для общества, и меры, которые предлагает обвинение, я считаю просто необходимыми. Более того, мне кажется разумным увеличить срок лишения свободы до восьми лет, а поражение в правах сделать бессрочным. Коллеги?
— Не возражаю, — отозвался Верховой.
— Не возражаю, — эхом вторил Смирнов.
Все трое смотрели прямо на него, будто готовясь насладиться реакцией подсудимого. «Не дождётесь», — зло подумал он, не осознавая ещё в полной мере, что услышал. Щеки загорелись, сердце застучало чаще, однако Иван стоял прямо, не отводя взгляда от Зузенко.
— Гражданин Повышев, — каждое слово женщины отдавалось в ушах гулким эхом. — Судебный триумвират единогласным решением приговаривает вас к стандартной процедуре предупреждения рецидива гинерастии, лишению свободы…
Ему хотелось кричать, метаться, ругаться, высказать всё, что он думает о них — но что толку? Эти трое напыщенных индюков наверняка сто раз в день видят истерики таких заблудших, как он. Зузенко всё говорила и говорила, но её голос превратился для Ивана в пустой звук, лишённый смысла. Он просто стоял, ожидая, когда всё это кончится. Лишь раз сердце кольнуло, когда он представил, что точно так же в клетке стояла Марина и выслушивала свой приговор, бессильная перед всей этой несуразицей. Потом конвоирша ткнула его в спину, он опомнился и вышел через ту же дверь, в которую вошёл. Разворачиваясь, Иван мельком увидел Рыкова: тот вставал из-за стола и доставал свой мультифон из кармана.
Снова он шёл по длинным хорошо освещённым коридорам, спускался вниз по кажущейся бесконечной лестнице и оказался в знакомых до боли стенах следственного изолятора. Сегодня, должно быть, он проведёт здесь последнюю ночь, а утром его переведут…
Дверь камеры гостеприимно открылась. Иван сделал шаг вперёд. Он ждал привычного щелчка автоматически запираемого замка, но за спиной была тишина. Он недоуменно оглянулся. Конвоирша, молодая и бледная, стояла возле открытой двери и смотрела на него большими глазами. Прежде чем Иван успел спросить, в чём дело, она начала быстро говорить, глотая концы слов:
— А ты молодец. Мало кто так может.
— Как?
— А вот так, им прямо в лицо. Все боятся до дрожи, некоторые там в обморок падают, я видела…
— Ну и что? — пожал плечами Иван. — Разве это мне помогло?
— Нет, — она замотала головой. — Нет, но…
Воровато осмотревшись, она шагнула в камеру и поцеловала ошалевшего Ивана в губы. Пока он потрясённо смотрел перед собой, конвоирша уже отступила назад. Дверь захлопнулась так стремительно, что волна воздуха разметала волосы Ивана. Конвоирша коротко и растерянно улыбнулась через пуленепробиваемое стекло и ушла. Иван вслушивался в звуки её шагов, пока они не стихли, потом сел на койку и прислонился спиной к стене. Поцелуй потряс его своей неожиданностью, но никаких иных чувств не вызвал — лишь усилил до безобразия желание ещё разок хоть мимолётом увидеть Марину. Иван закрыл глаза и так сидел долго, думая о своей возлюбленной. Постепенно жесткая койка стала мягкой и податливой, а потом и вовсе превратилась в толщу воды, куда он провалился по грудь, прежде чем сумел нащупать пяткой дно. Едва Иван восстановил равновесие, его щеки коснулась теплая рука.
— Ну, что теперь? — кокетливо спросила Марина, прижимаясь к нему. — Идём дальше?
Иван посмотрел вперёд, на кипящую под солнцем золотистую воду, которая могла обжечь, завлечь в водоворот и погубить их навсегда.
— Пойдём, — сказал он и сделал шаг в бездну.
2014 г.