— Нет! — воскликнуло Белое Пятно. — Это слишком ужасно… слишком жестоко, чтобы быть правдой. Этому должен быть конец!
— Увы, — Красные Губы скривились. — Хотела бы я, чтобы так было, ведь я тоже заключена в этих бессмысленных игрищах вместе с тобой. Ну а что поделать — как я говорила, конфликт всегда должен иметь место. Конца не будет, не надейся. Праздник постмодерна только начинается.
— Ты мне врёшь, — заявило Белое Пятно, затрепетав. — Не бывает лестниц без конца. Каким бы ни был глубоким сон, когда-то должно наступить настоящее пробуждение.
— Какой смысл мне тебе врать?
— Чтобы я потеряла надежду. Чтобы отчаяние сломило меня, и я перестала идти к пробуждению, — Пятно сверкнуло белым кристаллом. — Да, именно так! Я поняла, что происходит на самом деле!
— Просвети меня, — иронично выдохнули Красные Губы.
— Это всё твоих рук дело. Ты накормила меня отравленным яблоком, которое погрузило меня в сон, так? Но ты не была бы тобой, если бы всё было так просто. Нет, яд в яблоке был особенным — и это он, одурманивший мой мозг, насылает мне все эти ужасные грёзы, не давая проснуться. Ты хотела, чтобы я не только спала вечно, но и мучилась вечно, не находя выхода из западни!
— Тоже версия…
— Это не версия! — Пятно гневно вспыхнуло. — Это правда! Но я не сдамся, слышишь?.. Я раскусила твой план! Рано или поздно я проснусь, обязательно проснусь — тогда все кошмары развеются в одно мгновение, и я свергну тебя с трона моего отца! — Белое Пятно вспучилось от негодования. Красные Губы опасливо заскользили прочь от него.
— Ничего подобного! — крикнули они издалека. — Ты обезумела в попытке успокоить себя!
— Я сильнее твоей отравы! Исчезни! И не вздумай возвращаться!
Красные Губы послушно растворились во тьме, и Белое Пятно внезапно почувствовало удар. Оно услышало встревоженные голоса в темноте над собой:
— … как могли…
— … это всё ты виноват…
— … успокойтесь все, давайте снова поднимем…
— … смотрите, она шевельнулась!
Белоснежка размежила тонкие веки. Она лежала в хрустальном гробу, который обронили на землю, а рядом суетились гномы. Ещё мгновение в её разуме оставалось что-то очень важное, какое-то смутное зловещее знание, но потом этот призрак развеялся, и она, нахмурив лоб, подняла крышку гроба:
— Ах, Господи, где же это я?
— Белоснежка! — загалдели гномы. — Она жива! Жива!
Она поднялась, смахнув с подола платья кусок отравленного яблока, которое выпало из её горла, и лишь тогда заметила удивительной красоты юношу, который стоял рядом и смотрел на неё в восхищении. Он улыбнулся, перехватив её взгляд, и девушка смущённо стала перебирать свои локоны, в честь которых её и назвали Белоснежкой — настолько они были светлы. Юноша низко поклонился ей:
— Как я рад, что вы живы! Позвольте представиться — королевич края, что пролегает за этими лесами. Вы мне милее всех на свете; пойдём вместе со мной в замок моего отца, и вы будете моей женой!
Он протянул ей руку в белой перчатке, но Белоснежка не сразу ответила на его жест. Сначала она беспокойно посмотрела на деревья с густыми кронами, на опустевший хрустальный гроб, на пляшущих в порыве радости гномов, и лишь потом, осмелев, взглянула на королевича — на его лицо, умные чёрные глаза и гладкую кожу цвета шоколада, так похожую на её собственную.
— Я согласна, — наконец, молвила Белоснежка и подала руку счастливому королевичу.
2014 г.
Гроссмейстер
Гроссмейстер проснулся от холода, который заставил онеметь кончики пальцев и теперь поднимался вверх по руке. Потирая ладони друг о друга, он оторвал голову от спинки большого мягкого кресла и стал крутить ею в разные стороны, разминая затекшую шею. В доме было темно и тихо. Из-за бревенчатых стен доносился беспокойный шум ветра. Дрова в печи давно догорели, и даже угольки, оставшиеся после них, погасли окончательно. Гроссмейстер поднялся на ноги, и коленные суставы громко хрустнули.